Мы продолжаем анализ гностических элементов в творчестве Толкина и во второй части поговорим о ключевых положениях религии гностиков и их преломлении в текстах английского писателя. Наше внимание будет сосредоточено на мифах о сотворении мира, Пробуждении, Призыве и Отчуждении.
Сотворение мира
В споре со сторонниками гностического источника «Музыки Айнуров» Павел Фёдоров пишет: «Быть может вы хотите поставить Толкину в вину сомнительные в богословском отношении слова “порождение его мысли”? Действительно, если вырвать эти слова из контекста, можно попробовать увидеть здесь гностический оттенок истечения или эманации ангельских сил из существа Бога. Но ведь перед этим ясно сказано “he made” – он создал, сделал» [Фёдоров 2000: 16]. Этот фрагмент смотрится довольно забавно на фоне рассуждений другого апологета – Павла Парфентьева, российского католика, историка Церкви и одного из основателей Толкиновского Общества Санкт-Петербурга: «Единый Бог, пребывающий в вечности, вне времени, создает сотворенный мир из ничего Своим Словом. Этот «акт творения» – сообщение бытия чему то, прежде не бывшему – свойственен лишь Богу. Толкин везде очень последовательно (увы, в отличие от некоторых своих переводчиков) употребляет термин “творить” (точнее “сотворять”) – to create – лишь применительно к Единому Богу – Эру. Этот термин никогда не используется в отношении, к примеру, сотворенных духов, которые, сами будучи “сотворенными”, не способны “творить” в том же смысле, что и Эру, то есть давая бытие прежде не существовавшему. Созданное Богом творение включает и сотворенных духов – Айнур, ангелов, – и “материальный мир” (Эа) [Парфентьев 2004: 128].
Подробнее об этом я писал в публикации «Илуватар», и тут сразу две проблемы: Во-первых, апологеты никак не могут договориться друг с другом или, наконец, заглянуть в тексты Толкина, а во-вторых, в этих самых текстах Илуватар нигде не «творит» (create) – он «создаёт Айнуров песней» (sang into being) [A: 52], «делает» (made) и «зажигает Неугасимым Пламенем» (I have kindled you with the Flame Imperishable) [Silm: 3], и Айнуры тоже «делают» (make) и Музыку, и Арду [Silm: 15].
П. Фёдоров возражает: «Что касается “сотворчества”, то тут вы стали жертвой собственной невнимательности. Ни о каком сотворчестве у Толкина речи не идет. Читаем дальше: “Узрите свою Музыку! Это ваше пение; и каждый из вас отыщет там, среди того, что я явил вам, вещи, которые, казалось ему, он сам придумал или развил”» [Фёдоров 2000: 16].
Да, внешне, вроде бы, всё верно, только проблема в том, что фундаментом всей христианской догматики, всего богословия и всей системы христианского мировоззрения является чёткое и однозначное утверждение: «Бог сотворил мир “из ничего” (ex nihilo). В этом учении, действительно, прежде всего восстанавливается абсолютность в Боге, который ничем не ограничен, не имеет “рядом” с собой никакого вечного, но внебожественного начала» [Зеньковский 2010: 155-156]. Айнуры же являются offsprings of his thought “плодами его мысли”, они «вышли из его разума» (part of me mind of Ilúvatar from which he came) и были «зажжены Неугасимым Пламенем» (kindled you with the Flame Imperishable), которое также находится у Илуватара (it is with Ilúvatar). Более того, Айнуры священны (Holy Ones) и именуются Богами (Gods), они вечны и «были с Илуватаром прежде, чем что-либо было создано» (they were with him before aught else was made) и вопреки процитированному П. Фёдоровым фрагменту в других контекстах они создают всё самостоятельно:
«And since I have kindled you with the Flame Imperishable, ye shall show forth your powers in adorning this theme, each with his own thoughts and devices, if he will» [Silm: 3] – «И поскольку я возжёг вас Неугасимым Пламенем, вы явите свои силы в украшении этой темы, каждый по своему замыслу и решению, если захочет того».
«In the beginning Eru, the One,… made the Ainur of his thought; and they made a great Music before him. In this Music the World was begun; for Ilúvatar made visible the song of the Ainur, and they beheld it as a light in the darkness» [Silm: 15] – «Вначале Эру, Единый, создал из своего разума Айнуров, а они создали великую Музыку перед ним. В этой Музыке было начало Миру, ибо Илуватар сделал видимой песню Айнуров, и они узрели её как свет во тьме». То есть Илуватар делает Айнуров, Айнуры делают Музыку, Илуватар делает Музыку видимой и реальной.
Даже в первой редакции мифа Илуватар говорит Айнурам: «But I will sit and hearken and be glad that through you I have made much beauty to come to Song» [A: 53] – «А я буду сидеть и внимать, и радоваться, что через вас я привнёс в Песню много прекрасного». Здесь посредничество Айнуров очевидно.
Обратите внимание, сотворчество Айнуров чётко выражено совпадением глаголов при описании действий и Илуватара, и Священных: sing “петь” и make “делать”. Они, ещё раз подчеркну, предикаты Эру, части его разума, воплощающиеся в «антропоморфных персонажей, которые обучают и наставляют подвижника» [Оренбург 2013: 17], а Айнуры, как мы помним, становятся Валарами, способными принимать и антропоморфные обличия, среди которых Бог Воздуха Манве, Бог-кузнец Ауле, Богиня Плодородия Яванна и т.д. И они именно обучают и наставляют Эльфов.
П. Фёдоров призывает не вырывать слова из контекста, но сам приводит только те контексты, которые ему удобны. Так, например, он упорно называет Айнуров ангелами и отказывает им в сотворчестве Илуватару, ссылаясь на письмо Толкина Мильтону Уолдману за год: «Это – ангельские силы, функция которых пользоваться данной (delegated) им властью в своих сферах (управления, но не творения, создания или пересоздания). Они “божественны” в том смысле, что происходят “извне” и существовали “до” создания материального мира” [Фёдоров 2000: 17]. Но, во-первых, эти слова Толкина противоречат догматам, поскольку, в каком бы смысле он не употреблял слово божественный, Айнуры-Валары всё же боги, а значит у нас уже не строгий монотеизм, а во-вторых, в другом письме – Роне Бэр от 14 октября 1958 года – Толкин пишет нечто совсем иное: «Rational spirits or minds without incarnation, created before the physical world... The Ainur took part in the making of the world as “sub-creators”… They interpreted according to their powers, and completed in detail, the Design propounded to them by the One...» [Letters, № 211] – «разумные невоплощённые духи, созданные до материального мира… Принимали участие в создании мира как “подсоздатели”… В соответствии со своими силами интерпретировали и завершали Замысел, предложенный Единым».
Далее, и Павел Фёдоров, и Павел Парфентьев, упорно пытаясь подогнать мифологию Толкина под богословие, в один голос утверждают: «По Толкину Эру – Творец, определенным образом открывает ангелам – Айнур(ам) свой замысел (дает темы), после чего они, на самом деле просвещаемые Им, получают об этом божественном плане более полное знание через свое пение (которое, одновременно, полагаю я, по мысли Толкина – правоверного католика – было исполнением воли Творца и восхвалением Его» [Фёдоров 2000: 16]; «Пение ангелов – тема, знакомая христианскому преданию. На основании книг Священного Писания многие Отцы Церкви говорили о том, что ангелы на небесах, уже прежде создания остального мира непрестанно воспевали Бога, и продолжают это делать и ныне. Св. Григорий Назианзен (IV в) писал: “Они песнословят Божие величие, созерцают вечную славу, и притом вечно”. В христианском предании очень часто говорится о сонме ангелов как об “ангельском хоре”, едином и согласном. Что вызывает это ангельское пение? Разумеется, величие, святость, слава (и красота творения – как часть этой славы) и благость Бога, которого они созерцают. Но есть у святых богословов и слова, которые, возможно, были бы особенно близки Толкину – говорящие о Красоте Бога и о том, что ее созерцание вызывает восхищенное ангельское пение: “Главная и сообразная с естеством цель их жизни – погружать взор свой в красоту Божию и непрестанно славить Бога” (св. Василий Великий, IV в.). У Толкина мы находим очень глубокую и интересную богословскую интуицию, согласно которой существует определенная связь между согласованностью и гармоничностью ангельского пения Айнур и единством и гармонией всего сотворенного бытия» [Парфентьев 2004: 134].
Сразу возникает вопрос: а где в «Айнулиндале» говорится о том, что Илуватар «просвещает» Айнуров, а сами Айнуры «получают знания через пение», «непрестанно воспевают Илуватара» или «восхваляют» его, или что это пение вызвано «величием, святостью, славой и благостью Эру»? Там довольно ясно обозначены мотивы: «And since I have kindled you with the Flame Imperishable, ye shall show forth your powers in adorning this theme, each with his own thoughts and devices, if he will» [Silm: 3] ‒ «Поскольку я возжёг вас от Негасимого Пламени, вы явите свои силы в украшении этой темы, каждый в соответствии со своими замыслами, если он того пожелает». Пение Айнуров было вызвано тем, что Илуватар предложил им тему, а цель её, как и жизни Айнуров, заключалась не в славословии Илуватара, а в создании мира на основе его замысла. Если бы они были сконцентрированы только на «красоте божией», то никакого мира они бы не создали, ибо ни о чём, кроме бога, не думали бы и ничего не развивали. И «знания» о мире Айнуры приобрели только в видении мира, которое явил им Илуватар уже после исполнения Музыки, когда она смолкла! В «Сильмариллионе» чётко сказано, что Айнуры знают многое «because of their memory of his words, and the knowledge that each has of the music that he himself made» [Silm: 6] – «потому что помнят его (Илуватара – Е.С. ) слова и из знания музыки, которую каждый из них создал сам».
Любопытно, что, проводя параллели с библейским мифом творения, все концентрируются на слове Eä “let these things Be!”, которым он якобы и создал всё, но забывают самое начало: «and the places of the dwelling of Ilúvatar were filled to overflowing, and the music and the echo of the music went out into the Void, and it was not void» [Silm: 4] – «и места обитания Илуватара наполнились и переполнились, и музыка, и эхо музыки выплеснулись в Пустоту, и та перестала быть пустотой». Даже не разбирая тот факт, что Пустота (Void) – не тоже самое, что Ничто (Nihil), очевидно: Музыка Айнуров преобразовала Пустоту, превратив её в нечто! А в первой редакции Пустота вообще называется «the dark and empty spaces far off» [A: 53] – «тёмные и пустые пространства вдали»!
В итоге мы видим, что никакого единоличного «творения из ничего» в текстах Толкина не наблюдается, а Священные духи Айнуры – эманации божества, сами становятся богами и соучаствуют в творении, управляя впоследствии миром и наставляя его обитателей, что очень близко, хотя и не тождественно, именно гностической мифологии.
Пробуждение и Зов
«Согласно реконструкции Г. Йонаса переживание гнозиса начинается со слушания «зова иного», который пробуждает человека от опьянения сном феноменального мира… Пробуждение подлинной самости от суеты мирского, слушание и отклик на зов трансцендентального иного представляют собой основы практики гнозиса» [Оренбург 2013: 5-6]. В «Обличении всех ересей» Ипполит Римский приводит характерный фрагмент из священных книг гностической секты ператов: Ἐγὼ φωνὴ ἐξυπνισμοῦ ἐν τῷ αἰῶνι τῆς νυκτός (Hypp. V.14.1) – «Я голос пробуждения в Эоне ночи». Как отмечает Г. Йонас, «суть зова обусловлена его целью – “пробуждением”, простое называние которого может иногда быть само по себе целой идеей и почти всегда является ее открытой частью… Здесь зов является самим собой, так как он просто утверждает, что его существование своим звуком приводит к воздействию: пробуждению от сна. Это пробуждение постоянно обозначается как сущность его миссии вестником, или теми, кто послал его» [Йонас 1998: 94]. Йонас цитирует два интересных фрагмента из мандейского текста Ginza Rba «Великое Сокровище»:
«Я есмь слово, сын слов, которые пришли во имя Явора. Великая Жизнь позвала, поручила и подготовила меня, меня, Еноса [Человека], великого Утра, сына могущественных сих... Она послала меня вперед охранять эту эру, вытряхнуть их из сна и поднять тех, кто спит. Она сказала мне: «Иди, собери своих последователей из Тибила... Выбери и выведи свой выбор в мир... Научи души, что они могут не умирать и не гибнуть, и никто не вернет их обратно в густую тьму... Когда ты придешь в земной Тибил, зло не будет знать о тебе... Не бойся, и не пугайся, и не говори: я стою здесь один. Когда ты преодолеешь страх, мы все будем за тобой...» (Ginza 295 f.).
«Они наградили хранителей высшего зова, расшевелили и заставили встать тех, кто спал. Они пробудили души, что оступились, не дойдя до места света. Они пробудили их и расшевелили их так, чтобы они смогли поднять свои лица к месту света» (Ginza 308).
«Избавься от тьмы, в которой ты спал, проснись и узри меня! Благая весть для тебя из мира радости, из которого я послан для твоего блага… Следуй за мною, сын кротости. Надень на главу свою корону света» (M 7).
«Они сотворили вестника и послали к главе поколений. Он воззвал небесным голосом в шуме миров. Зов вестника пробудил Адама, лежавшего там... и пошел встречать вестника: “Приди в мир, мой вестник, посланец Жизни, который пришел из дома Отца. Как неколебимо вросла в его место возлюбленная чистая Жизнь! И как стенает здесь моя темная форма!” Тогда вестник ответил: “...Все, что вспомнил ты с любовью... я послал тебе. Я пришел и буду учить тебя, Адам, и освобожу тебя из этого мира. Выслушай, и слушай, и учись, и поднимись, победоносный, к месту света”» (Jo 57) [Йонас 1998: 94-95].
По этим и другим текстам можно определить ключевые мотивы: пробуждение во тьме мира, зов извне, обучение и уход из мира тьмы в мир света и бессмертия.
Очевидно, что те же самые мотивы составляют основу Толкиновской мифологии. Пробуждение к свету – один из самых распространённых:
«and those who listened to him (Гандальву-Олорину – Е.С.) awoke from despair and put away the imaginations of darkness» [Silm: 19] – «И те, кто внимал ему, пробуждались от отчаяния и отбрасывали помыслы о тьме».
«…nor was there any other sound save the chanting of Yavanna. Under her song the saplings grew and became fair and tall, and came to flower; and thus there awoke in the world the Two Trees of Valinor… [Silm: 26] – «и не было других звуков, кроме пения Яванны. И от её песни пробились ростки, стали высокими и прекрасными, а потом расцвели; и так пробудились в мире Два Древа Валинора».
«…and Yavanna would walk there in the shadows, grieving because the growth and promise of the Spring of Arda was stayed. And she set a sleep upon many things that had arisen in the Spring, so that they should not age, but should wait for a time of awakening that yet should be» [Silm: 36] – «и Яванна бродила там среди теней, скорбя, ибо цветение и Весна Арды прекратились. И она погрузила в сон многое из того, что взошло той Весной, чтобы ничто не старело, а ждало пробуждения, которое, возможно, ещё наступит».
«Then for a while the world had moonlight, and many things stirred and woke that had waited long in the sleep of Yavanna» [Silm: 90] – «Так на время мир обрёл лунный свет, и многое из того, что долго покоилось во сне Яванны, зашевелилось и пробудилось».
И конечно же знаменитое Пробуждение Эльфов у вод Куйвиэнен и Призыв Валаров:
«…In that hour the Children of the Earth awoke, the Firstborn of Ilúvatar. By the starlit mere of Cuiviénen, Water of Awakening, they rose from the sleep of Ilúvatar…» [Silm: 37-38] – «В тот час пробудились Дети Земли, Перворождённые Илуватара. Они очнулись от сна у озарённого звёздами Озера Пробуждения, Куйвиэнен».
« Then the Valar rejoiced, and yet they were in doubt amid their joy; and they debated long what counsel it were best to take for the guarding of the Quendi from the shadow of Melkor … But the most part feared for the Quendi in the dangerous world amid the deceits of the starlit dusk… At the last, therefore, the Valar summoned the Quendi to Valinor, there to be gathered at the knees of the Powers in the light of the Trees for ever» [Silm: 39, 41] – «И тогда Валары возрадовались, хотя и пребывали в сомнениях, как лучше оградить Квенди от тени Мелькора… И большая часть опасалась за Квенди на просторах опасного мира среди неверных звёздных сумерек… Поэтому, в конце концов, Валары призвали Квенди в Валинор, чтобы навеки собрать их у ног Стихий в свете Дерев».
Так же пробуждаются и Люди:
«…Men awoke in Hildórien at the rising of the Sun…» [Silm: 132] – «…Люди пробудились в Хильдориэне на восходе Солнца…».
Интересно, что в ранних версиях Людей пробудил Эльф Нуин, который служил некоему магу по имени Туво:
«The wizard Tuvo told Nuin that the sleepers he had found were the new Children of Iluvatar, and that they were waiting for light. He forbade any of the Elves to wake them or to visit those places, being frightened of the wrath of Iluvatar; but despite this Nuin went there often and watched, sitting on a rock… At last, overcome by curiosity, he awakened two, named Ermon and Elmir…» [GTTN: 236] – «Маг Туво поведал Нуину, что спящие, которых тот нашёл, это новые Дети Илуватара, ждущие света. Он запретил кому-либо из Эльфов будить спящих, опасаясь гнева Илуватара, но вопреки запрету Нуин часто приходил и смотрел на них, сидя на скале. Наконец, охваченный любопытством, Нуин разбудил двоих, которых звали Эрмон и Эльмир».
Отголоски этого эпизода слышатся в истории о том, как Финрод Фелагунд впервые повстречал Людей из рода Беора:
«Long Felagund watched them, and love for them stirred in his heart; but he remained hidden in the trees until they had all fallen asleep. Then he went among the sleeping people, and sat beside their dying fire where none kept watch; and he took up a rude harp which Bёor had laid aside, and he played music upon it such as the ears of Men had not heard… Now men awoke and listened to Felagund as he harped and sang, and each thought that he was in some fair dream… Wisdom was in the words of the Elven-king, and the hearts grew wiser that hearkened to him…» [Silm: 131-132] – Долго Фелагунд наблюдал за ними, и в его сердце шевельнулась любовь к ним, но он оставался в тени деревьев, пока Люди не заснули. Тогда он прошёл среди спящих и присел возле умирающего костра, который никто не охранял. И он поднял грубую арфу, которую оставил Беор, и зиграл на ней, и такая музыка ещё не касалась Людского слуха. И вот, Люди пробудились и внимали музыке и песне Фелагунда, и казалось каждому, что это прекрасный сон… Мудрость была в словах эльфийского короля, и сердца становились мудрее, внимая ему…».
Похожие мотивы Зова и Пробуждения к Свету можно найти в легенде о Берене и Лутиэн, в эпизоде, когда Берен получил смертельное ранение в схватке с Волком Кархаротом у врат Ангбанда:
«Long Beren lay, and his spirit wandered upon the dark borders of death, knowing every an anguish that pursued him from dream to dream. Then suddenly, when her hope was almost spent, he woke again, and looked up, seeing leaves against the sky; and he heard beneath the leaves singing soft and slow beside him Lúthien Tinúviel» [Silm: 172] – «Долго лежал Берен, а его дух бродил у мрачных границ смерти, познавая муки, которые гнали его от видения к видению. Но внезапно, когда её (Лутиэн – Е.С.) надежда почти иссякла, он пробудился и, открыв глаза, снова увидел листву и небо, и услышал, как рядом с ним тихо и нежно напевает Лутиэн Тинувиэль».
Но ближе всего к классическому гностическому Зову и Пробуждению является учение о призыве души в позднем фрагменте «Сильмариллиона», который не вошёл в опубликованный текст:
«…in the days when the minds of the Eldalie were young and not yet fully awake…» [Death: 219] – «в те дни, когда души Эльфов были молоды и полностью не пробудились».
«As soon as they were disbodied they were summoned to leave the places of their life and death and go to the “Halls of Waiting”: Mandos, in the realm of the Valar» [там же] – «Как только они теряли тело, их призывали покинуть места, где они жили и умерли, и явиться в “Чертоги Ожидания” Мандоса в королевстве Валаров».
Три вида человечества
В связи с Пробуждением и Призывом Эльфов хочу обратить внимание ещё на одну интересную параллель между творчеством Толкина и гностической мифологией.
В гностическом коптском «Трёхчастном трактате» из собрания рукописей Наг-Хаммади подробно сказано о трёх видах человечества: иликах, психиках и пневматиках [ТрТр: 32]. Илики (от греч. ὑλικόν “материя”) – «низший разряд…, которому уготована гибель» [там же: 137], и который относится к Подражанию, или Помыслу гордому [там же: 143], – «существа, лишённые разума и света» [там же: 138]. Психики (от греч. ψῡχικόν “одушевлённое начало”) относятся к Подобию и Помыслу [там же: 140]. Они ниже Эонов, но выше иликов [там же: 145]. Пневматиков (от греч. πνευματικός “духовный”) же Логос породил «по Установлению» [там же: 159]. Они подобны Эонам [там же: 161] и созданы по их образу [там же: 163]. «Эон пневматиков, духовный мир, в котором Логос поместил себя, возникший по образу Света» [там же: 170]. «Пневматики – совершенные творения Логоса» [там же: 164].
В этих трёх видах нетрудно узнать Гномов (илики), Людей (психики) и Эльфов (пневматики). Гномы, как известно, были созданы Богом-кузнецом Ауле в подражание Эльфам и Людям, и являлись «children of adoption» [Silm: 32] – «усыновлёнными, принятыми», в то время как Эльфы – это «children of choice» [там же] – «дети выбора» или «отборные, лучшие».
«Pneumatics were devoted to learning about good and evil, and psychic people developed by taking their advice and imitating their moral superiors» [Linjamaa 2019: 221] – «Пневматики были наделены знанием о добре и зле, а психики развивались, принимая их советы и подражая их моральному превосходству».
Точно также Люди, согласно «Сильмариллиону», на заре своего существования «met Dark Elves in many places, and were befriended by them; and Men became the companions and disciples in their childhood of these ancient folk» [Silm: 94] – «повстречались с Тёмными Эльфами и подружились с ними, и стали спутниками и учениками этого древнего народа». А позднее, когда Смертные пришли в Белерианд, «there were some among Men that learned the wisdom of the Eldar, and became great and valiant among the captains of the Noldor» [Silm: 95] – «нашлись среди Людей такие, что постигли мудрость Эльдаров и обрели величие и доблесть, подобно вождям Нолдоров».
Илики, согласно «Трёхчастному трактату» «останутся до конца, до гибели. Поскольку они не дадут… их, [они] возвратятся снова к тому, что [не будет существовать]. Каким образом они не [существовали] (вначале), они не существуют [в конце]» [ТрТр: 39], а Гномы у Толкина, правда, по представлениям Эльфов, «not at first recognize these as Incarnates» [QE: 388] – «сперва не воспринимались как Воплощённые», так что Эльфы долгое время «thought that they were a kind of cunning two-legged animals living in caves, and they called them Levain tad-dail… and they hunted them» [QE: 388] – «думали, что те – разновидность хитрых двуногих животных, живущих в пещерах, называли их Levain tad-dail (Двуногие животные – Е.С.) и охотились на них». Кроме того, по тем же легендам, «dying the Dwarves returned to the earth and the stone of which they were made» [Silm: 32] – «умирая, Гномы возвращаются в землю и камень, из которого были сделаны», в полном соответствии с «Трёхчастным трактатом», где илики «возвратятся снова к тому, что не будет существовать».
Кстати, в таком отношении к Гномам нам видится именно гностическое высокомерие и элитарность, которые отмечают исследователи: «одна из наиболее характерных особенностей гностического мировоззрения, учение о роде, избранном по природе» [Афонасин 2008: 67], «приверженцы этого мировоззрения идентифицировали свое сообщество как нечто отдельное и воистину уникальное – “избранный род”» [там же: 228].
В текстах Толкина постоянно подчёркивается высокомерие Эльфов, особенно Нолдоров:
«Fellowship is possible, maybe, but kinship not so, for Man is Man and Elda Elda, and what Iluvatar has made unalike may not become alike while the world remains» [CM: 97] – «Братство – возможно, но родство – никогда, ибо Человек – это Человек, а Эльда – это Эльда, и то, что Илуватар сделал различным, никогда не станет одинаковым».
«But after a time the Elf-kings, seeing that it was not good for Elves and Men to dwell mingled together without order…, set regions apart where Men could live their own lives» [Silm: 138] – «Но вскоре Короли Эльфов, видя, что в беспорядочном смешении Людей и Эльфов ничего хорошего нет, отвели отдельные области, где Люди могли бы жить сами по себе».
«What would you here, unhappy mortal, and for what cause have you left your own land to enter this, which is forbidden to such as you?» [Silm: 156] – «Чего ты хотел, несчастный смертный, и что побудило тебя покинуть свои земли и войти туда, куда путь таким, как ты, заказан?».
«Unhappy Men, children of little lords and brief kings…» [Silm: 157] – «Несчастны Люди, сыны ничтожных и преходящих королей…».
«How do ye of uncouth race dare to demand aught of me, Elu Thingol, Lord of Beleriand, whose life began by the waters of Cuiviénen years uncounted ere the fathers of the stunted people awoke?» [Silm: 222] – «Как можете вы, отпрыски неотёсанной расы, требовать что-то от меня, Элу Тингола, Владыки Белерианда, чья жизнь началась у вод Куйвиэнен за бесчётные годы до того, как пробудились праотцы вашего чахлого народа?».
Кстати, именно такие вот высказывания позволили заподозрить Толкина в расизме. Более того, такая иерархия наблюдается не только между народами Эльфов, Людей и Гномов, но и внутри самого Эльфийского народа:
«And those who had dwelt in Valinor and looked upon the Powers as much surpassed the Dark Elves… as they in turn surpassed the people of mortal race» [Silm: 94] – «И те, кто обитал в Валиноре и лицезрел Стихий, настолько же превосходили Тёмных Эльфов, насколько те превосходили смертных».
Отчуждение
И мы переходим к последнему мотиву, который является концептуальным для гностической и Толкиновской мифологий, – отношение человека к миру.
Извечный мистический дуализм любой религиозной системы порождает представление об «иной жизни», которая в учении гностиков «происходит откуда-то из другого мира и не принадлежит этому. Для тех же, кто ему принадлежит, она представляется странной, незнакомой и непостижимой; но сей мир, в свою очередь, также непостижим для иной жизни, которая появляется в нем, чтобы обитать здесь как в чужой земле, далекой от ее дома. Потому иную жизнь ожидает участь чужеземца – одинокого, незащищенного и неспособного разобраться в чужой обстановке, полной неведомых ему опасностей. Чужеземцу суждено страдать тоской по утраченной родине. Не зная дорог чужой земли, он странствует по ней, как потерянный; освоив же их, он забывает, что он чужеземец, и теряет себя, поддаваясь соблазнам чужого мира и отчуждаясь от своих истоков… Осознание своего отчужденного существования, признание своего положения изгнанием служит для чужеземца первым шагом к возвращению, а пробуждение тоски по дому – началом последнего. Все это наполняет отчуждение страданием. Тем не менее, такое обращение к истокам становится для чужеземца точкой отсчета нового опыта, источником силы и тайной жизни, неизвестной и совершенно недоступной его окружению, ибо для созданий этого мира она непостижима. Это превосходство чужеземца, которое, хотя и скрыто, отличает его даже здесь, и чревато возможностью триумфального возвращения в его природную сферу, пребывающую вне мира сего. С этой точки зрения чуждость миру означает отстраненность, недосягаемость и величие. Ибо она, как таковая, совершенно трансцендентна, то есть лежит “за пределами” Всего, будучи несомненным атрибутом Бога. Обе стороны представлений о “чужом”, позитивная и негативная, – чуждость миру как превосходство и как страдание, как привилегия отстраненности и как удел вовлеченности, – используются в приложении к одному и тому же предмету, “Жизни”. “Великое начало иной Жизни” отражает позитивную сторону этих представлений: она “за пределами”, “прежде мира”, “в мирах света”, “в плодах величия, при дворах света, в доме совершенства” и так далее» [Йонас 1998: 66]; «Гностик переживает глубокую отчужденность от мироздания и его творца. Осознание своей заброшенности служит мостом, по которому сквозь отвлекающий “шум мира”, гностик получает истинное имя. Субъект трансформируется из обреченной на страдания души в бессмертный дух, достигает единства с высшей реальностью, которая сама по себе является истинным субъектом в данной ситуации и, строго говоря, никогда не становится объектом [Оренбург 2013: 5-6].
Эти положения почти дословно воспроизводятся в текстах Толкина по отношению к Людям, для которых смерть – это «their fate, the gift of Ilúvatar, which as Time wears even the Powers shall envy» [Silm: 30] – «их удел, дар Илуватара, которому со временем позавидуют даже Стихии».
Смысл этого дара заключается в том, что «the sons of Men die indeed, and leave the world; wherefore they are called the Guests, or the Strangers» [там же] – «сыны Людей воистину умирают и покидают мир, а потому их называют Гостями и Чужаками». И связано это с тем, что их родной дом «is not here, neither in the Land of Aman nor anywhere within the Circles of the World» [Silm: 253] – «не здесь, и не в Землях Амана, и нигде в Кругах Мира».
По этой причине «the hearts of Men should seek beyond the world and should find no rest therein» [Silm: 29-30] – «Сердца Людей будут стремиться за пределы мира и не находить покоя в его пределах».
В полном соответствии с вышеприведёнными положениями гностицизма Люди у Толкина, «being set amid the turmoils of the powers of the world, would stray often, and would not use their gifts in harmony» [Silm: 30] – «будучи брошены в пучину бушующих сил мира, будут часто сбиваться с пути, и не смогут использовать дары по назначению», и дар смерти, в конечном счёте, «became a grief to them only because coming under the shadow of Morgoth it seemed to them that they were surrounded by a great darkness, of which they were afraid» [Silm: 253] – «стал бременем для них, будучи затенён Морготом, и казалось им, что они окружены великой тьмой, которой они страшились».
Но такая же тоска по «иному» и стремление за пределы материального мира свойственна и Эльфам, и даже Валарам, только в позитивном смысле как «возможность триумфального возвращения в… природную сферу, пребывающую вне мира сего… она “за пределами”, “прежде мира”, “в мирах света”…» (см. выше).
Так, например, в ранних версиях «Затмения Валинора» после гибели Древ к Валарам приходят сыны древнейшего из Айнуров – Времени – и налагают на всех и вся узы Времени, и тогда «were all the Gods afraid, seeing what was come, and knowing that hereafter even they should in counted time be subject to slow eld and their bright days to waning, until Iluvatar at the Great End calls them back.» [HV: 219] – «все Боги испугались, увидев, что будет, и осознав, что отныне даже они в обозримом будущем станут медленно стариться и яркость их дней угаснет, пока Илуватар не призовёт их обратно после Великого Конца».
Об уже упоминавшихся магах Истари говорится, что «though they knew whence they came the memory of the Blessed Realm was to them a vision from afar off, for which they yearned exceedingly» [UT: 505] – «хотя они знали, откуда пришли, память о Благословенном Королевстве была лишь далёким видением, к которому они страстно стремились».
И даже леса, которые, казалось бы, так любил Толкин, в его произведениях зачастую являются обителью мрака, а их переплетённые ветви (galadhremmin) сковывают Эльфов, о чём хорошо написал ещё Т. Шиппи, разбирая поэтическое воззвание к Эльберет из «Властелина Колец»: «All it contains, apart from its invocations to Elbereth, are the two opposed images of the stars, seen as the flowers of the “Queen beyond the Western Seas”, and the wood in which the elves “wander”. Of course the elves are in a wood at that moment, and they are looking at the early evening stars, but that is not what they mean. Their song is of regret and exile, its core the oxymoron of “this far land” – “this” land is the real land, Middle-earth, “far land” ought to be the one Elbereth is in beyond the Seas. But the elves refuse to accept the fact, seeing themselves as strangers whose highest function is memory» [Shippey: 189] – «Всё её содержание, кроме воззвания к Эльберет, включает два противоположных образа: звёзд, которые изображаются как цветы “Королевы за Западными Морями” и леса, в котором “странствуют” Эльфы. Разумеется, Эльфы в тот момент находятся в лесу и смотрят на первые вечерние звёзды, но подразумевают они совсем другое. Их песня о сожалении и изгнании, суть её строится на оксюмороне “эти далёкие земли”. “Эти” земли – это реальные земли Средиземья, “далёкие земли” – те, что расположены за Морями, и где живёт Эльберет. Но Эльфы отвергают это, воспринимая себя как чужаков, чьё высшее предназначение – память».
Толкин и гностицизм XX века
Вообще, гностические мотивы в творчестве Толкина не являются чем-то странным в контексте мироощущения человека XX столетия. Позволю себе пространную цитату из монографии Михаила Юльевича Оренбурга:
«В 1945 году в египетской пустыне близ Наг-Хаммади были обнаружены тринадцать кодексов оригинальных гностических текстов, перевод и анализ которых дал новый импульс к исследованию проблематики гностицизма. Российский коптолог М. К. Трофимова в статье “Проблема гнозиса в свете коптских рукописей первых веков нашей эры” описывает причины, по которым данная тематика приобрела особую актуальность в середине XX столетия. Поколение ученых и философов, переживших первую мировую войну и прошедших через ужасы второй, увидели в проблеме гнозиса ключевой для религиозного сознания вопрос теодицеи. М. К. Трофимова пишет про атмосферу «вывихнутого XX века», которая существенным образом повлияла на формирование научных представлений о гностицизме. Гностик оценивает окружающий мир как сотворенный чуждым и враждебным богом, он живет в царстве сомнений и разочарований, пока не получит спасительное откровение и не увидит свой путь освобождения. Настроение глубокой неудовлетворенности реальной жизнью и ощущение потерянности человека в мире страдания и насилия напоминали ученым их собственные экзистенциальные поиски» [Оренбург 2013: 6].
Это созвучно настроениям Толкина и его друзей, также прошедших сквозь ужасы Первой мировой, о чём я подробно писал в публикации «Мир детства в творчестве Толкина». Неудивительно, что ключевые положения гностицизма: враждебность мира, заброшенность и отчуждённость от него человека, вера в то, что истинный наш дом лежит за пределами мрака и смерти, а главное, свет истинного знания, который может помочь преодолеть весь ужас этих вечных сумерек, невольно вторгались в мир волшебных Эльфов и прекрасных Богов английского писателя. Причём, некоторые нестыковки и несоответствия строгим канонам древнего гностицизма, на которые обратил внимание Павел Фёдоров, говорят скорее о том, что Толкин не прямо заимствовал эти элементы из гностических текстов, а, подобно своим сверстникам, заново переоткрывал их, переосмысляя и художественно преображая. Я согласен с утверждением П. Фёдорова: «…книги Толкина – не богословские трактаты и не претендуют на это, о чем он и сам много говорил… Было бы странно ожидать от персонажей сказки или исторического романа, действие которых происходит “давным-давно”, чтобы они мыслили строго по-христиански… [Фёдоров 2000: 17, 15]. Поэтому неудивительно, что католик Толкин обратился к другим религиозно-философским системам, тем более что, как я уже писал со ссылкой на Андерхила, любая вера в существование нематериального мира порождает мистический дуализм и стремление избежать реальности, а в крайнем случае и сбежать из неё.
«Гностицизм – это мифология. Трагический миф о падении высшей Мудрости, забвении и (будущем) спасении составляет основу любой гностической системы» [Афонасин 2008: 8], а Толкин, как я уже отмечал в одноимённой публикации, был мифографом. Он создавал «мифологию для Англии» в трагическую для своей страны эпоху, когда вера в прогрессивность человеческого разума была поставлена под сомнение, поэтому «трагический миф о падении высшей Мудрости» более соответствовал духу времени.
Тексты Дж.Р.Р. Толкина
A – The Music of the Ainur // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
CM – The Chaining of Melko // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
Death – The Death and the Severance of Fёa and Hrondo // Morgoth’s Ring. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 10. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
GTTN – Gilfanon’s Tale: The Travail of the Noldoli // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
HV – The Hiding of Valinor // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
Letters ‒ The Letters of J.R.R. Tolkien. Ed. Humphrey Carpenter with Christopher Tolkien. George Allen and Unwin, London, 1981.
QE – Quendi and Eldar // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 11. The War of Jewels. – L. : HarperCollinsPublishers, 1995.
Silm – The Silmarillion / Ed. by Ch. Tolkien. – L. : HarperCollinsPublishers, 2021.
UT – Unfinished Tales of Numenor and Middle-earth. Ed. Christopher Tolkien. – L. : HarperCollinsPublishers, 2010.
Источники
ТрТр – Трёхчастный трактат. Коптский гностический текст из Наг-Хаммади (Codex Nag Hammadi 1, 5) / пер. и коммент. А. И. Еланской. – СПб.: Алетейя, 2017.
Ginza – Ginza der Schatz oder das Grosse Buch der Mandäer. By Mark Lidzbarski. – Göttingen : Vandenhœck and Ruprecht, 1925.
Hypp – Hyppolitus. Refutatio Omnium Haeresium // Patrologiae Cursus Completus. Series Graeca. 161 vols. / ed. v. Jacques-Paul Migne. – Paris, 1857–1866. – Vol. 2.
M 7 – Ein Neues Zarathustra Fragment // Reitzenstein, R. Die hellenistischen mysterienreligionen, nach ihren grundgedanken und wirkungen. – Leipzig, Berlin : B. G. Teubner, 1927.
Литература
Афонасин, Е.В. Гносис. Фрагменты и свидетельства / Е. В. Афонасин. – Санкт-Петербург : Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2008.
Зеньковский, В.В. Христианская философия / Василий Зеньковский. – Москва : Институт русской цивилизации, 2010.
Йонас, Г. Гностицизм / Г. Йонас ; Сост.: Ю. А. Сандулов. – Санкт-Петербург : Лань, 1998.
Оренбург, М.Ю. Гностический миф : реконструкция и интерпретация / М.Ю. Оренбург. ‒ Москва : Либроком : URSS, 2013.
Парфентьев, П. Эхо благой вести: христианские мотивы в творчестве Дж. Р. Р. Толкина / Павел Парфентьев ; Неформал. творч. об-ние "Tolkien texts translation", Толкин. – М.: ТТТ; ТО СПБ, 2004.
Фёдоров, П. Письмо участникам диспута // Палантир 2000 №22. – СПб.: Толкиновское Общество Санкт-Петербурга, 2000. – С. 10-21.
Linjamaa, P. The Ethics of The Tripartite Tractate: Determinism and Early Christian Philosophy of Ethics. – Leiden : Brill, 2019.
Shippey, T.A. Road to Middle-Earth. – Boston : Houghton Mifflin, 2003.