Упоминаний о бессмертии Эльфов в произведениях Толкина настолько много, что не имеет смысла их цитировать. Зато имеет смысл внимательно изучить контексты, чтобы понять, насколько бессмертными в действительности считал их английский писатель. Начну я, как обычно, с раннего периода его творчества.
Бессмертие в творчестве Толкина
Увы, уже в первом варианте «Музыки Айнуров» мы читаем следующее:
«the Eldar dwell till the Great End unless they be slain or waste in grief (for to both of these deaths are they subject), nor doth eld subdue their strength, except it may be in ten thousand centuries» [A: 59] – «Эльдары живут, пока не наступит Великий Конец, если только не будут убиты или исчахнут в печали (ибо этим смертям они подвластны), и старость не уносит их сил, разве что пройдёт десять тысяч веков».
Утверждение это сохранилось вплоть до классической версии «Сильмариллиона», о которой я скажу позже, а пока совершенно очевидно, что после определённого срока (а десять тысяч веков не стоит воспринимать буквально – это всего лишь метафора невообразимо долгого времени) Эльфы начинают стареть, как обычные Люди.
Эта идея в яркой символической форме вновь появляется в сказании «Сокрытие Валинора», где к Валарам приходят дети Алуина-Времени Дануин, Рануин и Фануин – День, Месяц и Год. Они обвязывают весь мир верёвкой времени и говорят:
«So shall all the world and the dwellers within it, both Gods and Elves and Men, and all the creatures that go and the things that have roots thereon, be bound about in the bonds of Time» [HV: 219] – «И так весь мир и его обитатели – Боги, Эльфы, Люди и все существа, что передвигаются или растут, – будут скованы узами времени».
Боги реагируют на него следующим образом: «Then were all the Gods afraid, seeing what was come, and knowing that hereafter even they should in counted time be subject to slow eld and their bright days to waning» [там же] – «И тогда все Боги испугались, увидев, что будет, и осознав, что отныне даже они в обозримом будущем станут медленно стариться и яркость их дней угаснет».
Эпизод этот интересен ещё и тем, что обыгрывает связь «эльфийского» слова Elda “Эльф” с индоевропейским корнем *h₂eltós, давшего в германских языках *alþį̄, которое отразилось в архаическом варианте английского eld “старость”. Напомню, что согласно работе «Этимологии» слово Elda восходит к EDE- / EDEL- “precede, come forward” с праэльфийским *edela ”firstborn, eldest” [Etym: 356]. Так что Эльфы по определению «старые» и стареют во всех смыслах.
Совершенно новая идея появляется в Летописях Валинора, созданных в 30-х годах и относящихся, таким образом, ко второму периоду творческой биографии писателя. Под 2993 годом там записано знаменитое Пророчество Мандоса, несколько отличное от версии классического «Сильмариллиона», особенно по части увядания Эльфов:
«A measure of mortality should visit them, that they should be lightly slain with weapons, or torments, or sorrow, and in the end fade and wane before the younger race [EAV: 267] – «Мера смертности настигнет их, так что их легко будет убить оружием, муками и скорбью, а в конце они исчахнут и увянут перед младшим народом».
Глагол to visit действительно имеет значение “постигать, поражать (о болезни)”, так что смертность здесь рассматривается как результат своеобразного «грехопадения», как наказание за преступление. «Квента Сильмариллион», созданная в 1937 году и ставшая основанием для классического «Сильмариллиона», поясняет эту короткую запись:
«Yet their bodies were of the stuff of earth and could be destroyed, and in those days they were more like to the bodies of Men, and to the earth, since they had not so long been inhabited by the fire of the spirit, which consumeth them from within in the courses of time. Therefore they could perish in the tumults of the world, and stone and water had power over them, and they could be slain with weapons in those days, even by mortal Men. And outside Valinor they tasted bitter grief, and some wasted and waned with sorrow, until they faded from the earth. Such was the measure of their mortality foretold in the Doom of Mandos spoken in Eruman» [QS: 246-247] – «И всё же их тела состояли из того же материала, что и земля, и могли быть уничтожены, а в те дни они были очень похожи на тела Людей и плоть земли, ибо пламя духа, с годами пожирающего Эльфов изнутри, ещё не долго обитало в них. Так что тела Эльфов погибали в земных катаклизмах, и камень и вода побеждали их, и в те дни они могли быть убиты оружием, и даже Смертными, а за пределами Валинора они познали скорбь, а многие исчахли и умерли от горя, исчезнув с лица земли. Такова была мера смертности, предсказанная в Пророчестве Мандоса, которое он изрёк в Эрумане».
Новым здесь является тот факт, что на заре своего существования Эльфы почти не отличались от Людей и чаще гибли по естественным причинам, а впоследствии к этому добавилась ещё и мера смертности из-за резни в Альквалонде.
В поздних работах смертность Эльфов приобретает более отчётливый и философский характер, что видно по формулировкам, восходящим к самым ранним произведениям, но переформулированным более чётко:
«Indeed in their early days death came more readily; for their bodies were then less different from the bodies of Men, and the command of their spirits over their bodies less complete» [LQS: 219] – «Воистину на заре времён смерть являлась им быстрее и легче, ибо тела их мало чем отличались от Смертных, а дух ещё не полностью повелевал плотью».
«I perceive that the great difference between Elves and Men is in the speed of the end. In this only…» [AFA: 311] «Подозреваю, что самое большое отличие Людей от Эльфов заключается в скорости конца. И только в этом».
«Elvish 'immortality' is bounded within a part of Time (which he would call the History of Arda), and is therefore strictly to be called rather 'serial longevity', the utmost limit of which is the length of the existence of Arda. A corollary of this is that the Elvish fёa is also limited to the Time of Arda, or at least held within it and unable to leave it, while it lasts» [AFA: 331] «Эльфийское «бессмертие» ограничено лишь частью Времени (которое они называют Историей Арды), а потому, строго говоря, является скорее «периодическим долголетием», границы которого лежат в пределах существования Арды. Естественно предположить, что Эльфийская феа (душа) также ограничена Временем Арды, ну, или, по крайней мере, заключена в ней и не может покинуть её, пока Арда существует».
«Beyond the ‘End of Arda’ Elvish thought could not penetrate, and they were without any specific instruction. It seemed clear to them that their hroar must then end, and therefore any kind of re-incarnation would be impossible. All the Elves would then ‘die’ at the End of Arda» [AFA: 332] – «Эльфийская мысль не простирается за пределы «Конца Арды», и у Эльфов нет никаких сведений на этот счёт. Но они понимают, что их хроар (тела) также конечны, а потому любое перевоплощение станет невозможным. В «Конце Арды» все Эльфы умрут».
Здесь Толкин проявляет себя как несомненный реалист, поскольку понимает, что, какими бы бессмертными ни были существа, если они живут по законам реального мира, то с изменением условий жизнь, возможная только в границах этих условий, неизбежно прекращается. При этом «Конец Арды» не означает «Конца Мира», поскольку Арда у Толкина – это не весь мир, а всего лишь Солнечная система:
«Arda, or 'The Kingdom of Arda' (as being directly under the kingship of Eru's vice-gerent Manwe) is not easy to translate, since neither 'earth' nor 'world' are entirely suitable. Physically Arda was what we should call the Solar System» [AFA: 337] – «слово Арда, или «Королевство Арды» (поскольку над ней царствует Манве как наместник Эру) не так-то просто перевести, поскольку ни значение “земля”, ни “мир” к нему не подходят. Физически Ардой называется то, что мы обозначаем как Солнечная система».
Так что, Эльфы со временем, как толкиновской жизни, так и жизни его мира, становятся всё больше похожи на обыкновенных людей. Но, прежде чем окончательно закрыть этот вопрос, я хочу рассмотреть проблемы Смерти и Бессмертия с языковой, философской и научной точек зрения, а потом вернуться к разговору об Эльфах.
Смерть и Бессмертие с позиций науки
Если отвлекаться от чисто литературных задач, а, как мы видим, сам Толкин в конце жизни довольно сильно от них отвлёкся, то приходится признать, что смерть невозможно «изъять» из реальности. Говорить о бессмертии в физиологическом смысле не приходится, поскольку «явления разрушения в организме – составные части любого нормального процесса жизнедеятельности» [БСЭ. Т. 39: 394]. Этот очевидный факт Толкин постоянно игнорирует, когда рассуждает о Бессмертии, хотя мотивы его понятны и очевидны. Особенно сильно «режут глаза» описания Валинора:
«Valinor became more beautiful even than Middle-earth in the Spring of Arda; and it was blessed, for the Deathless dwelt there, and there naught faded nor withered, neither was there any stain upon flower or leaf in that land, nor any corruption or sickness in anything that lived; for the very stones and waters were hallowed» [Silm: Ch 1] – «Валинор стал прекраснее, чем даже Средиземье в период Весны Арды, и был он благословенен, ибо Бессмертные обитали в нём, и ничего там не чахло и не увядало, не было ни пятнышка на цветах и листьях, ни следов тлена или болезни во всём, что жило, ибо сами камни и вода были освящены».
Сразу вспоминаются азы биологии: «Плодородие почвы – превращение горной и образующейся из неё материнской породы в почву с присущим ей новым качеством – плодородием – происходит под влиянием жизнедеятельности растительных и животных организмов. Появление бактерий… приводит к накоплению органического вещества и связанных с ним элементов пищи растений. Это органическое вещество подвергается разложению и синтезу под влиянием последовательно сменяющихся поколений растительных и животных организмов…» [БСЭ. М., 1956. Т. 33: 275]. Кроме того, подобные описания Благословенной Земли разительно противоречат другим, которые Толкин приводит буквально в следующих главах:
«And even as it was then the delight of the Valar to clothe themselves as in a vesture in the forms of the Children of Ilúvatar, so also did they eat and drink, and gather the fruits of Yavanna from the Earth... Therefore Yavanna set times for the flowering and the ripening of all things that grew in Valinor» [Silm: 78] – «И поскольку Валары пожелали облечься, как в одежды, в тела Детей Илуватара, они также ели и пили, и собирали земные плоды Яванны, а потому Яванна установила время цветения и созревания всего, что росло в Валиноре». Приходится соображать, как это Валары могли есть и пить, когда эти процессы непосредственно связаны с разложением органики, а значит и с гниением и смертью? Даже любимая Толкином осень – это увядание и смерть. Поэтому, когда в философском трактате «Беседы Финрода и Андрет» Толкин вкладывает в уста своих героев свои собственные надежды: «the fёa shall have the power to uplift the hroa, as its eternal spouse and companion, into an endurance everlasting beyond Ea, and beyond Time» [AFA: 318] – «феа (дух) сможет вознести хроа (тело), как своего супруга и спутника, в вечную жизнь за пределами Эа и Времени», звучит это настолько неправдоподобно, что даже Финрод Фелагунд, сделавший подобное заключение из слов Андрет, сомневается в нём. И любой, кто понимает, что живые тела имеют такой облик, поскольку должны разлагать органику с извлечением энергии и материала для роста и обновления, тоже сомневается.
Но такой подход к творчеству Толкина может обрушить всю его конструкцию, а потому бесперспективен, хотя и поучителен, поскольку сам писатель в конце жизни пришёл примерно к этому же выводу: «At that point I was inclined to adhere to the Flat Earth and the astronomically absurd business of the making of the Sun and Moon. But you can make up stories of that kind when you live among people who have the same general background of imagination, when the Sun 'really' rises in the East and goes down in the West, etc. When however (no matter how little most people know or think about astronomy) it is the general belief that we live upon a 'spherical' island in 'Space' you cannot do this any more» [MT: 370]. «На этом этапе я придерживался концепции Плоской Земли и Создания Солнца и Луны, абсурдного с точки зрения астрономии. Можно сочинять такие истории, когда вы живёте среди людей с подобными представлениями, но когда в обществе принято считать (и неважно, сколько людей реально задумываются об астрономии), что мы обитаем на «шарообразном» острове посреди «Космоса», делать это уже нельзя». К сожалению, он поздно сообразил это и соображения коснулись только астрономии. Но миф есть миф, а потому обратимся к философским аспектам бессмертия.
Бессмертие как философская проблема
Здесь я хочу предоставить слово Борису Григорьевичу Кузнецову – советскому философу и историку науки, автору замечательной книги об Эйнштейне. Относительно бессмертия он пишет:
«Проблема бессмертия может рассматриваться как проблема тождественности, конкретней – себетождественности. Смерть… это прекращение тождественного себе бытия, исчезновение тождественного себе объекта, превращение его в нетождественный старому новый объект… Но это – тривиальное, чисто негативное определение. В таком определении исчезает и всякий смысл понятия бессмертия. Абсолютная себетождественность не может быть бессмертием, потому что она не является жизнью, бытием, существованием.
Если объект не меняет предикатов, в простейшем случае пространственной и временной локализации, он не существует, его бытие стягивается в непротяженное мгновение, это нулевое во времени бытие, т.е. небытие. Бессмертие неподвижного и однородного бытия Парменида – это бессмертие небытия – негативное, тривиальное и по существу пустое, лишенное онтологического смысла понятие [Кузнецов 1979: 306]. Да, в смысле непрерывного и бесконечного существования «себя самого» бессмертие – это бессмыслица, просто невозможная в какой бы то ни было реальности. Но есть и другое бессмертие, на мой взгляд, более похожее на бессмертие Эльфов:
«Бессмертие всегда понимали не только как проблему тождественности, но и как проблему нетождественности, изменения, преобразования. Непрерывного преобразования. Непрерывного – опять-таки не в негативном смысле отсутствия остановок, перерывов, "антрактов", а в более сложном и вполне позитивном смысле…
Локальное бытие реально, потому что в здесь-теперь объект взаимодействует с другими объектами, с космосом, он меняет течение событий в объемлющей этот объект системе, меняет космическую эволюцию…
«Реальное бытие индивидуального объекта вытекает из его связи с целым» (Дж. Бруно).
Индивидуальное не обладает бытием, если нет воздействующего на него целого, но и целое иллюзорно, если нет взаимодействия, если локальное существование не влияет на целое, не обладает чем-то своим, неповторимым, индивидуальным, не растворяющимся полностью в целом» [Кузнецов 1979: 307]. Эта мысль Джордано Бруно, цитируемая Борисом Григорьевичем, настолько глубока, что её хочется акцентировать:
Реальное бытие индивидуального объекта вытекает из его связи с целым
Эту мысль советский философ иллюстрирует на примере смерти и бессмертия Эйнштейна:
«Эйнштейна любили, и его смерть вызвала повсеместную скорбь как свидетельство очень личной связи мыслителя со своими современниками. Это все та же «вечерняя» примиренная грусть об исчезающей индивидуальной жизни. Примиренная, – потому что основное содержание индивидуальной жизни не экзистенция, а бытие: индивидуальная жизнь заполнена внеличным, неисчезающим, бессмертным. Грусть, потому что бытие включает надличное, реализованное в личное, включает индивидуальную неповторимость. Сама эта грусть выражает бессмертие личного. Смерть Эйнштейна и ее резонанс навевают мысль не о бессмертии как растворении личного в надличном, а о бессмертии как гармонии, в которой личность вносит в надличное свой неповторимый вклад. Его неповторимость, его сохранение и в то же время исчезновение навеки – источник сложной реакции на смерть человека» [Кузнецов 1979: 304]. И далее обобщает эту мысль высказыванием самого Эйнштейна:
«Мы, смертные, достигаем бессмертия в остающихся после нас вещах, которые мы создаем сообща» [там же: 326].
При этом делается важное пояснение:
«Вещи – объективация человеческих поступков, жизни, труда. Речь идет именно об объективации, а не о фетишизации; не о превращении человеческих отношений в свойства вещей, а о переходе мыслей и воли человека в изменение природы, в новую компоновку элементов природы. Такое превращение и есть создание вещей. Люди объективируют свои мысли и волю, по выражению Эйнштейна, сообща. Производство вещей, т.е. новых сочетаний элементов и сил природы, то, что Маркс называл материальным производством, является общественным процессом. Общественный труд становится основой интеллектуального и эмоционального соединения людей. Мысли и чувства человека направлены к другим людям, человек живет для других и поэтому его жизнь продолжается в других, становится элементом бессмертной жизни» [Кузнецов 1979: 329].
Все эти азбучные истины сейчас уже давно забыты, а Толкин, которого мало интересовала наука как таковая и который считал её порождением Чёрного Властелина, и вовсе о них не знал, но, поскольку всё же занимался не только филологией, но и астрономией и ботаникой, да и просто со временем приобретал житейский опыт, о чём-то подобном догадывался, а потому мы можем сравнить философский подход к бессмертию с тем, что английский писатель говорил о своих Эльфах.
Прежде всего, хочется обратить внимание на «вечернюю примиренную грусть об исчезающей индивидуальной жизни», о которой пишет Б.Г. Кузнецов. Она почти в точности соответствует «Вечновечерней» земле Эльфов Валинора, упоминаемой в поэме Бильбо [LR: 248] и песне Галадриели [LR: 389], а также замечанию Сэма в неопубликованном Эпилоге к «Властелину Колец»: «Elves are sad; and that’s what makes them so beautiful» [LRE: 115] – «Эльфы печальны, и потому столь прекрасны». Печаль Эльфов отчасти происходит как раз из-за того, что они скорбят о мимолётности окружающего мира, который они любят, о чём говорит и Финрод в беседе с Андрет:
«Other creatures also in Middle-earth we love in their measure and kind: the beasts and birds who are our friends, the trees, and even the fair flowers that pass more swiftly than Men. Their passing we regret; but believe it to be a part of their nature» [AFA: 308] – «Мы также любим и прочих обитателей Средиземья, каждого по-своему: животных и птиц, с которыми дружим, деревья и даже прекрасные цветы, которые умирают быстрее Людей. И скорбим об их уходе. Но мы верим, что это – часть их природы».
Об этом же сказано в «Сильмариллионе»:
«The Elves remain until the end of days, and their love of the Earth and all the world is more single and more poignant therefore, and as the years lengthen ever more sorrowful»[Silm: 36] – «Эльфы живут до скончания дней, и их любовь к Земле и всему миру горька и безраздельна, и с годами становится всё более горькой».
Отсюда вытекает и второй момент, совпадающий с философскими размышлениями Б.Г. Кузнецова, – связь индивидуального с целым. Толкин постоянно подчёркивает, что Эльфы связаны с миром. В самой ранней версии «Сильмариллиона» и «Квенте» Эльфы называются «the children of Earth» [Sketch: 12; Quenta: 99] – «дети земли», что тоже очень важно помнить толкинистам, которые рассуждают о «духовности» и «неотмирности» Перворождённых. В этом свете становится понятно, почему особо подчёркивается Смертность Людей. Дело в том, что для Толкина Бессмертие – это привязанность к миру, то есть то самое единство индивидуального и общего, бытие, а не экзистенция. А Смертность – это устремлённость за пределы мира, к «трансцендентному»:
«Eldar… cannot escape, and are bound to this world, never to leave it so long as it lasts, for its life is theirs… Men… escape, and leave the world, and are not bound to it, in hope or in weariness» [Akallabeth: 316] – «Эльдары не могут уйти из жизни, потому что привязаны к этому миру и не покинут его, пока он длится, ибо его жизнь – это их жизнь… Люди же могут и покинут мир, так как не привязаны к нему в надежде или отчаянии».
Более того, в «Беседе Финрода и Андрет» Финрод решительно высказывается против идеи такого ухода:
«But the end will come. That we all know. And then we must die; we must perish utterly, it seems, for we belong to Arda (in hroa and fёa). And beyond that what? "The going out to no return," as you say; "the uttermost end, the irremediable loss"?» [AFA: 312] – «Но конец наступит. Это знаем мы все. И тогда мы определённо умрём, мы, видимо, должны умереть, ибо принадлежим Арде душой и телом. А за пределами этого что? «Уход без возврата», как ты говоришь; абсолютный конец и невосполнимая утрата?»
Душа и тело Эльфов (феа и хроа) принадлежат Земле! Из этого следует возможность, что после конца Арды души Эльфов также разрушатся и исчезнут, поскольку изначально не могут обходиться без тела, из-за чего, собственно говоря, Эльфы и реинкарнируют. Но, как вполне резонно замечает Толкин, «Both absolute annihilation, and cessation of conscious identity, were wholly repugnant to thought and desire» [AFA: 332] – «Абсолютное исчезновение и утрата сознательной личности абсолютно невыносимо для мысли и желаний».
Да, это так. Именно поэтому Толкин прибегает к всевозможным ухищрениям, чтобы обойти такой исход, но, как и все его предшественники и последователи, терпит поражение, поскольку именно такой вывод и напрашивается из нерасторжимого единства тела и души у Эльфов. Но я не об этом.
На деле получается, что именно Эльфы у Толкина ближе всего к нам, обычным людям реального мира, поскольку наше сознание неразрывно связано с телом, будучи свойством высокоорганизованной материи, и с разрушением этого тела неизбежно исчезает. Именно поэтому мы, как и Эльфы Толкина, привязаны к этому миру и наши жизни – это его жизнь. Именно это и имел в виду Ф. Энгельс, когда писал: «Мы не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем так, как кто-либо находящийся вне природы, – мы наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри неё» [Энгельс, 1985: 79]. И в этом заключается огромная заслуга Толкина как писателя и философа. Своим ключевым утверждением о том, что Смерть – это Дар Илуватара Людям [Silm: 36], он утвердил неразрывное единство жизни и смерти, её неустранимую необходимость для существования и процветания мира, в котором мы живём; необходимость, которую мы принимаем с «вечерней» примерённой грустью об ушедшем, но которую преодолеваем созиданием и заботой об окружающих, чтобы они могли как можно дольше наслаждаться жизнью без горя, болезней и несправедливости. А это как раз и воплощают Эльфы.
Серая Гавань и Эльфы как истинные Смертные
В какой-то степени именно они являются настоящими Смертными, на что намекает их уход за Море на сером корабле в конце трилогии. Ведь само слово смерть этимологически восходит к древнему сочетанию *su-*mértis “своя, естественная смерть” (ср. умереть своей смертью), которое в мифопоэтической традиции ассоциируется с корнем *mer-, обозначавшим море или водоем. То есть в поэтическом сознании древних смерть – это уход к своим за море. Данное толкование подтверждается многочисленными данными древних текстов, где мёртвые переправляются на тот свет в корабле. Это не только знаменитый образ древнегреческого перевозчика Харона, но и древнеиндийская брахманическая формула naur hā va eṣā svargyā yad agnihotram (śatapatha brāhmaṇa 2, 3, 3, 15) – «это корабль, который ведёт к небу» [Гамкрелидзе, Иванов 1998: 825]. Само обозначение корабля в индоевропейском *naus “корабль, лодка” имеет ещё и значение “смерть; мертвец” и восходит к пракорню *nau- со значением “корабль мертвых” при и.-е. *nauio- “корабельный” (есть в крито-микенском, где может, однако, значить “храмовый”) и слав. *nаvьjь “мертвец”, последнее может восходить к значению “лодочный”, то есть “погребаемый в лодке” [Трубачев 20003: 191].
Так что красивый образ Серого Корабля, увозящего Эльфов и их друзей «за Море», – не более чем метафора смерти, на что косвенно указывают и слова Сарумана, которого главные герои встречают на обратном пути после победы над Сауроном: «And now, what ship will bear you back across so wide a sea? It will be a grey ship, and full of ghosts» [LR: 961] – «Ну, какой же корабль унесёт тебя обратно через такое широкое море? Это будет серый корабль, полный призраков». Здесь Толкин не только заставляет Сарумана с издёвкой цитировать слова песни Галадриели, которую она пела в Лориене и которую он не мог слышать, но и намекает на свою собственную поэму, написанную по-эльфийски в 1931 г. и переписанную во второй половине 60-х:
Men cenuva fánë cirya
métima hrestallo círa,
i fairi nécë
ringa súmaryassë...
«Кто увидит белый корабль, покидающий последний берег, и бледных призраков на его холодной груди?» [OM: 221-222].
И недаром история Средиземья завершается уходом Эльфов и наступлением Владычества Людей. Даже для Айнуров в «Сильмариллионе» видение мира исчезает именно на этом моменте. Далее для Богов и Эльфов – ничего, смерть и небытие. Так почему же Толкин упорно называл их Бессмертными (Immortals)? Если мы исключим очевидные противоречия и нестыковки, связанные с мировоззренческими метаниями писателя, о чём пишет в своей книге «Дорога в Средиземье» Т. Шиппи, и попробуем воссоздать непротиворечивую картину, то ответ содержится в филологическом подходе к проблеме Смерти и Бессмертия.
Смерть и бессмертие в зеркале языка
Дело в том, что слова, обозначающие смерть в различных языках и особенно в древних текстах, редко подразумевают смерть в буквальном, биологическом смысле. Так английск. mortal имеет следующие значения: “смертный; смертельный; неумолимый, жестокий, беспощадный; страшный, ужасный, чрезвычайный”.
Древнерусское прилагательное смьртьнъ также означает “причиняющий смерть; ядовитый”, ср. выражения смертные травы, смертный грех, смертный бой (в смысле смертельная битва) и русское прилагательное бессмертный “незабвенный” [Даль 1880: 75]
Наиболлее яркую картину, объединяющую все предыдущие смыслы, даёт китайск. сы3 “смертельный (до гробовой доски); смертный (заслуживающий смерти); стоячий (о воде); недействующий, забитый, глухой; тупой; инертный; в высшей степени” [Ошанин 1952: 664].
Ту же смысловую нагрузку несёт и древнегреч. νεκρός “смертный”: «И вас, мёртвых по преступлениям и грехам вашим» (Ефес 2:1).
Как видим, Смертность означает, прежде всего, смертельность и смертоносность, а также смертный приговор (в самом этом выражении заложена идея смерти за преступление). Соответственно, Бессмертие – это, так сказать, «непричинение зла», благие деяния, остающиеся в памяти людей. Как тут не вспомнить Заклятие на Кольце, где даётся очень точная характеристика Людям, ставшим прислужниками Саурона: «Nine for Mortal Men doomed to die» [LR: 59] – «Девять – для Смертных Людей, обречённых умереть». Здесь имеется в виду их смертоносность в качестве Назгулов, поскольку англ. to doom означает ещё и “осуждать”. Интересно в связи с этим одно из положений нестяжателей – заволжских старцев, последователей Нила Сорского: «Нечего князю советоваться с иноками, с «мертвецами», умершими для мира…» [Велецкая 2009: 75]. Так что Назгулы были «мертвецами» не в каком-то там мистическом смысле, а во вполне реальном – они «умерли для мира», стали прислужниками Тьмы и смертоносными Кольценосцами. В связи с этим очень удачным выглядит перевод В.С. Муравьёва: «Девять – Людям Средиземья – для служенья чёрного и бесстрашия в сраженьях смертоносно твёрдого» [Толкин 1988: 30].
А кого же тогда можно назвать бессмертным? На этот вопрос ответил русский революционер, советский государственный деятель, писатель и искусствовед с поэтичной и вполне в толкиновском духе «эльфийской» фамилией Луначарский: «Бессмертен павший за великое дело, в народе жив вечно, кто для народа жизнь положил, трудился, боролся и умер за общее благо». Строки эти украшают братские могилы Погребального комплекса на Марсовом поле в Санкт-Петербурге. Ярким примером этому утверждению служит подвиг Глорфинделя, пожертвовавшего собой в единоборстве с Балрогом на вершинах Криссаегрима и поэтому освобождённый от Проклятия Мандоса и вернувшийся в Валинор по особому распоряжению Эру [Glorfindel: 381].
Именно так можно охарактеризовать Бессмертие Эльфов. И хотя, конечно, оно не всегда соответствовало деяниям персонажей Толкина, но именно такими они предстают на основании проделанной мною реконструкции, именно поэтому замечательный советский критик С.Л. Кошелев и писал про Толкина: «Толкин разделяет с другими писателями философской ориентации убеждение, что причины кризиса лежат внутри человека. Но его позиция никогда не приобретает столь мрачной окраски. В человеке он видит не только и не столько тьму, сколько светлое, творческое, героическое начало, притом не как потенциальную возможность, а как реальность, зафиксированную историей» [Кошелев 1990: 482-483]. И мысль эта созвучна словам самого Толкина: «they represent really Men with greatly enhanced aesthetic and creative faculties, greater beauty and longer life, and nobility» [Letters, 144.To Naomi Mitchison, 1954] – «они представляют реальных Людей с более совершенными творческими способностями и эстетическим чувством, более прекрасных, долгоживущих и благородных». Именно об Эльфах можно сказать словами, характеризующими возвышенный образ советского поэта: «думами он в звёздах, хоть на земле всегда (Николай Ушаков)… Этим двойственным звучанием, двойным действием – по-земному реальным, по-звёздному возвышенным – сильна не только поэзия, но и проза, стремящаяся создать образ своего времени, запечатлеть его живые черты и тем участвовать в общественном созидании… «Земное» в романах и повестях имеет своей опорой разнородные факты, события и судьбы, коллизии и характеры. Но тем больше значение приобретает и «звёздное» начало: прозрение, постижение сокровенной сути происходящего, изображённого» [Гринберг 1983: 76-77]. Именно поэтому они и долговечны, как долговечно искусство в знаменитом латинском изречении Сенеки: Vita brevis, ars longa «жизнь коротка, а искусство долговечно», которое является калькой с высказывания древнегреческого врача Гиппократа: ὁ βίος βραχύς, ἡ δὲ τέχνη μακρή, где ἡ τέχνη и ars – не только искусство, но и наука.
Итоги
В итоге мы видим, что сквозь все противоречия и нестыковки, сквозь тяжёлые мировоззренческие поиски в произведениях Толкина отчётливо проступает главная идея: Бессмертие Эльфов – это не мистическая бесконечность жизни, а результат величия духа, воплощённого в труде, подвиге, всестороннем развитии и жизни в мире и для мира, безграничной любви к нему и единства его судьбы и судьбы собственной.
Жизнь Эльфов и всех, сопричастных к ним, неизменно возрастает по мере приобщения к наукам и искусствам и начинает угасать из-за неблаговидных поступков или неимоверных страданий, нарушающих естественный ход человеческой жизни. Но смерть во имя других, как в случае с Глорфинделем и Финродом, ведёт к бессмертию и возрождению из мёртвых.
И пусть у Толкина эти идеи погребены под слоем его собственных субъективных и мистических идей, но образ Эльфов на фоне всеобщего буржуазного декаданса начала XX века стал величайшим прорывом и до сих пор в условиях современного цинизма и отрицания человеческого достоинства служит укреплению веры в величие и творческие силы Человека.
Тексты Дж. Толкина
Толкин Дж.Р.Р. Хранители: Повесть. Пер. с англ. / Предисл. В.С. Муравьёва. – М.: Радуга, 1988.
A – Ainulindalë // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
AFA – Athrabeth Finrod ah Andreth // The History of Middle-earth. / Ed. Christopher Tolkien. Vol. 10. Morgoth’s Ring. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
EAV – The Earliest Annals of Valinor // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 4. The Shaping of Middle-earth. – L. : HarperCollins Publishers, 2002.
ETYM – The Etymologies // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 5. The Lost Road and Other Writings. – L. : HarperCollins
Glorfindel – Last Writing // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 12. The Peoples of Middle-earth. – L. : HarperCollins Publishers, 1997.
HV – The Hiding of Valinor // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
LCH – The Lay of the Children of Húrin // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 3. The Lays of Beleriand. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
Letters – Letters of J.R.R. Tolkien. Ed. Humphrey Carpenter with Christopher Tolkien. George Allen and Unwin, London, 1981.
LQS – The Later Quenta Silmarillion // The History of Middle-earth. / Ed. Christopher Tolkien. Vol. 10. Morgoth’s Ring. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
LR – The Lord of the Rings. – L. : HarperCollins Publishers, 1991.
LRE – The Lord of the Rings: The Epiloge // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 9. Sauron Defeated. – L. : HarperCollins Publishers, 1993.
MT ‒ Myths Transformed // The History of Middle-earth. / Ed. Christopher Tolkien. Vol. 10. Morgoth’s Ring. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
OM – Oilima Markirya: The Last Ark // The Monsters and the Critics and Other Essays / Ed. by Ch. Tolkien. – L. : HarperCollins Publishers, 1997.
Quenta – The Quenta Noldorinwa // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 4. The Shaping of Middle-earth. – L. : HarperCollins Publishers, 2002.
QS – Quenta Silmarillion // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 5. The Lost Road and Other Writings. – L. : HarperCollins Publishers, 1993.
Silm – The Silmarillion / Ed. by Ch. Tolkien. – L. : HarperCollins Publishers, 2022.
Sketch – The Sketch of the Mythology, or Earliest ‘Silmarillion’ // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 4. The Shaping of Middle-earth. – L. : HarperCollins Publishers, 2002.
Словари и энциклопедии
БСЭ – Большая советская энциклопедия [Текст] / главный редактор Б. А. Введенский. – 2-е изд. – Москва : Большая советская энциклопедия, 1949-1958.
Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка : Т. 1-4 / [сочинение] Владимира Даля. – 2-е издание, исправленное и значительно умноженное по рукописи автора. – Санкт-Петербург; Москва: издание книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, 1880-1882. – 4 т. Т. 1. – 1880.
Ошанин 1952 – Китайско-русский словарь. Около 65000 слов и выражений [Текст] : словарь / Институт Востоковедения Академии наук СССР ; ред. И. М. Ошанин. – Москва : Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1952.
Статьи и монографии
Велецкая, Н.Н. Символы славянского язычества / Н. Н. Велецкая. – Москва: Вече, 2009.
Гамкрелидзе, Т.В., Иванов, В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы : реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры / Т. В. Гамкрелидзе, В. В. Иванов. – Благовещенск : БГК им. И. А. Бодуэна де Куртенэ, 1998.
Гринберг, И.Л. Труд и вдохновенье: научное издание / И. Л. Гринберг. - М. : Современник, 1983.
Кошелев, С.Л. «Великое Сказание» продолжается: Эстетическая теория Дж. Толкина и его роман «Властелин Колец» // Время покупать черные перстни. М., 1990.
Кузнецов, Б. Г. Эйнштейн. Жизнь, смерть, бессмертие / Б. Г. Кузнецов. – 5-е изд., перераб. и доп. – М.: Наука , 1979.
Трубачев, О.Н. Этногенез и культура древнейших славян : лингвист. исслед. / О. Н. Трубачев. – 2-е изд., доп. – Москва: Наука, 2003.
Энгельс, Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека // Маркс, К., Энгельс, Ф. Избранные произведения в 3-х т. Т.3. – М., 1985.