В первой части я рассмотрел этимологию слова смерть и на достаточно широком культурно-историческом фоне показал, что формальное совпадение индоевропейских и – шире – ностратических корней *mer- // *mor- “умирать” (ностр. *mary-) и *mor-i-o- “болото; озеро; море” (ностр. *mar-a) не случайно и отражает восприятие обширных водоёмов со стоячей водой, как области смерти. Теперь же мы обратимся к первому компоненту общеславянского словосложения *sъmьrtь – индоевропейскому корню *swé- “свой” // *h₁su- “хороший” и посмотрим, как реконструированные смыслы воплощаются в произведениях Дж. Толкина.
СВОЯ СМЕРТЬ
Слово и текст
В одноимённой публикации я уже отмечал, что слово можно рассматривать как свёрнутый текст, а текст, и прежде всего именно мифологический, ‒ как развёртку внутренней формы слова. Это интересное явление в истории языка служит надёжным способом верификации затемнённых этимологий, где отдельные элементы уже с трудом поддаются однозначной формальной реконструкции.
В случае со словом смерть (индоевропейск. *sъmьrtь) первый компонент возводится к пракорню *swé- “свой” // *h₁su- “хороший” на основании развёрнутых словосочетаний русск. умереть своей смертью и литовск. sãvо smerčiù mir̃ti с тем же значением [Фасмер 1987. Т. 3: 685-86]. То есть индоевропейское слово *(h₁)su- *mr̥t-i-s можно представить в виде свёрнутого текста (окончания не учитываются): *swo- *mr̥t- *mer- // *mor- [Трубачёв 2003: 192].
Значение же “хороший” развивается на основе древнейшего противопоставления «свой-чужой», где в сферу понятий «свой» включалось всё, принадлежащее роду-племени (своему роду) и связанное с ним, например, свобода < *swe-bho- [там же]. То есть «хорошее» ‒ это всё «своё». Положительное отношение к своей смерти, где совмещаются значения «свой» и «хороший», хорошо видно на примере выражения на миру и смерть красна. Кроме того, в древности, учитывая тяжёлые условия жизни, «своя, естественная смерть была взыскуемым и не всегда достижимым благом» [там же], что и определяет появление специального слова *(h₁)su- *mr̥t-i-s, уточняющего различия между смертью «своей» и «несвоей».
Уход к своим
Д.К. Зеленин, посвятивший фольклорным представлениям об умерших целую работу, пишет: «многие народы земного шара… строго различают в своих поверьях два разряда умерших людей. К первому разряду относятся так называемые родители, то есть умершие от старости предки… Они пребывают где-то далеко… Совсем иное представляет собою второй разряд покойников, так называемые мертвяки или заложные. Это – люди, умершие прежде срока своей естественной смерти… Все они доживают за гробом свой, положенный им при рождении век… Живут заложные совсем не там, где обитают родители, а близко к людям: на месте своей несчастной смерти…» [Зеленин 1995: 39-40].
По этой причине «своя» смерть воспринимается как уход к своим, то есть родителям, предкам. Такое представление встречается уже в библии, где есть соответствующая формула: wayyāmāṯ… wayyê’āsep̄ ’el-‘ammāw (Быт 25: 8) «и он умер и присоединился к своему народу».
Ярким языковым свидетельством такой реконструкции, на наш взгляд, является древнечешская «посыльная» формула někam k Velesu za moře «куда-то к Велесу за море», поскольку Велес – это общеславянский бог и владыка пастбища мёртвых [Журавлёв 2005: 288]. Имя это одного корня с литовским vėlė͂ “душа умершего” [Трубачёв 2003: 416] и русским увал “вытянутая возвышенность с плоской вершиной”, а изначально – “холм, холмистая равнина” [там же: 430], что дополняет общую картину любопытной деталью: мир умерших предков одновременно находится и за морем, и в ближайших холмах. О.Н. Трубачёв приводит в качестве более поздних синонимов этому слову общеславянские *dolъ (дол) и *dьbrь (дебрь), объясняя обозначение духов и богов табуизированной формулой «дух из той долины» [там же].
Современного человека такая неопределённость (там за морем в холме из долины) может запутать, но в мифологии подобный синкретизм не редкость. Вспомним ту же немецкую Фрау Хольду (или нашего Морозко), которая живёт на небе и повелевает душами умерших, но к которой человек попадает через колодец с водой [Афанасьев 1994.III: 252]. Для нас же эта трёхчленная структура очень важна в связи с проблемой Ухода Эльфов в произведениях Дж. Толкина, к которой мы и переходим.
УХОД ЭЛЬФОВ ЗА МОРЕ В ТВОРЧЕСТВЕ ДЖ. ТОЛКИНА
Предварительные замечания
Помятуя явление «дивного Нольдо» на толкиновской конференции, о которой я уже писал в отдельной публикации, и которая побудила меня подробно рассмотреть этимологическое родство слов смерть и море, я хочу напомнить основополагающие принципы восприятия художественной литературы:
1. «Великие произведения литературы подготавливаются веками, в эпоху же их создания снимаются только зрелые плоды длительного и сложного процесса созревания» [Бахтин 1979: 331].
2. «Процесс созревания» – это процесс «разработки» и «притирки» различных уровней, свидетельствующих об историческом пути, пройденном эстетическим сознанием. В каждом уровне зафиксированы свои следы, составляющие в совокупности генетическую память литературно-художественных произведений» [Андреев 2003: 227].
3. «Выделяемые уровни должны помочь осознать закономерности претворения отраженной реальности в лингвистическую реальность текста. Это отражение осуществляется посредством особой «системы призм»: сквозь призму сознания и психики (мировоззрения), далее сквозь призму «стратегий художественной типизации» и, наконец, – стиля. (Разумеется, возможно и обратное движение: реконструкция реальности при отталкивании от текста)» [там же].
Под типизацией подразумевается, с точки зрения лингвистики, соединение в словесном творчестве «идеально-мыслимого и природно-вещного начал… Значение художника состоит в возможности раскрыть эту потаённую связь сущности и явления» [Колесов 1999: 64].
Сущность же – это «проявленное основание отдельного, то есть единство общего и специфического» [Константинов 1981: 131].
Иными словами, художественные мотивы и образы должны обязательно обобщать целый класс явлений, но при этом восприниматься как подлинный объект реальной действительности. Из этого следует, что художественные мотивы и образы, в том числе и Эльфы Дж. Толкина, и их действия, например, уход за море, нельзя воспринимать буквально, «в лоб». Они – лишь метафоры человеческих характеров и отношений, в том числе и с окружающим миром. Именно поэтому первый переводчик «Властелина Колец» В.С. Муравьёв и отмечал: «Образы эти лживыми не бывают – ложным может быть лишь их буквальное, огрубленное и примитивное понимание» [Муравьёв, 1982: 327]. К сожалению, как показала практика VII «научно-практической» конференции по Толкину, о которой я писал в публикации «Бой с тенью», толкинисты этого в принципе не понимают, на полном серьёзе утверждая, что «Толкин показывает не суррогат бессмертия (философия в докладе), а настоящее и делает вклад в культуру в том что романтизирует биологическое бессмертие!» (пунктуация оригинала сохранена). Поэтому приходится постоянно напоминать слова В.С. Муравьёва, но без видимого, к сожалению, результата.
И всё же я воспользуюсь научными принципами анализа текста, которые изложил выше, и реконструирую различные уровни, заложенные в произведениях английского писателя, отталкиваясь от текста и опираясь на тот лингвистический и культурно-исторический фон, который подробно рассмотрел в первой части, так как у меня есть все основания полагать, что «уход за море» на деле является метафорой смерти Эльфов. И не только их.
Мир Мёртвых на Западе
В публикации «Eldar и Elder» я наглядно продемонстрировал, что сложный, многоплановый образ Эльфов у Толкина включает в себя и ассоциацию с первопредками elde, или, по определению древнеанглийской литературы, þā ǽrestan menn «древнейшими людьми», ūre ealdras «нашими прародителями (primi parentes nostri)», сближаясь с самими Валарами, которые также именуются Elders “старшие”, а на языке Нуменора Адунаик – Avalāi. Также в первой части говорилось об отождествлении эльфов с душами умерших.
Что же касается расположения мира мёртвых, куда уходят эти эльфы-души, то «в большинстве архаических культур мира царство мертвых находится на западе…, что, несомненно, имело солярную подоплеку: солнце заходит ‒ умирает» [Подосинов 1999: 577]. Как отмечает Э.Б. Тейлор, «в силу самого простого поэтического сравнения с ежедневно восходящим и заходящим солнцем, олицетворяющим человеческую жизнь в прелести рассвета, в блеске полудня и в угасании при захождении, мифическая фантазия установила в религиозных верованиях всего мира, что страна отошедших душ лежит на далеком западе или в подземном мире» [Тэйлор 1989: 280].
Так, например, в египетской традиции страна мёртвых отождествлялась с западом и называлась Jmn.t (собственно «Запад»). Кроме того, jmn.tjw означало “народ запада”, то есть “упокоившихся на западе мёртвых” [Ermann 1971: 86].
Этим и объясняется «загадочное» с точки зрения тех, кто пытается найти у Толкина «христианские мотивы», расположение Валинора на Западе – ведь Толкин ориентировался не на религиозные привычки современников, а на «простые поэтические сравнения», или, как писал переводчик В.С. Муравьёв, азбучно-мифологические прописи и заповедные мифологемы [Муравьёв 1988: 16].
На них наслаивается и специфика расположения Британских островов, которая способствовала усилению западной ориентации потустороннего мира, куда отправляются после смерти, о чём подробно сказано в первой части нашей публикации.
Именно поэтому Валары, обитающие на Западе, как я показал в публикациях «Валары» и «Германская мифология в творчестве Толкина. Народы», ассоциируются не только с ностратической формой *wal-a “strength, power” и общесемитской *baʕl- “lord”, но и ностратич. *wel- “to slay, to fight”, которое объединяет идеи “божественного провидения; божества” (герм. Veleda, др.-исл. vǫlva “провидица”) и «мира мёртвых» (др.-исл. valr “тело павшего в бою”, греч. Ἠλύσιον πεδίον “Елисейские поля”, слав. Велесъ “Бог-покорвитель скота и поэтов” и литовск. vėlė͂ “душа умершего”, о которых я писал выше).
Валинор после падения Нуменора
Потусторонний характер мира Богов и Эльфов подчёркивает и мотив Прямого Пути (Кв. Mallё tera), по которому Эльфы уходят на Запад, и о котором я подробно писал в публикации «Иранская мифология в творчестве Толкина». Путь этот, уходящий за пределы мира живых, появился после гибели Нуменора, когда мир умалился, а Валинор и Эрессеа «were taken from it into the realm of hidden things» [Silm: 334] – «были перенесены из него в потаённое царство».
Слово hidden “скрытый” Толкин использует в применении к потустороннему миру [LotR: 189].
Особенно чётко это прописано в заключительных аккордах «Сильмариллиона»: «the old road and the path of the memory of the West still went on, as it were a mighty bridge invisible that passed through the air of breath and of flight (which were bent now as the world was bent), and traversed Ilmen which flesh unaided cannot endure, until it came to Tol Eressёa, the Lonely Isle, and maybe even beyond, to Valinor, where the Valar still dwell and watch the unfolding of the story of the world» [Silm: 338] – «старый путь и дорога памяти о Западе всё ещё существует, словно мост, рассекая слои дыхания и полёта (которые теперь искривились, как искривился и сам мир) и пересекая Ильмен, где беспомощная плоть не может существовать, пока не достигает Тол Эрессеа, Одинокого Острова, а может быть и Валинора, где всё ещё обитают Валары, наблюдая, как разворачивается история мира».
В иранской мифологии ему соответствует Мост Чинват: «это не простой мост, а дух в форме лучей. Начинается он от высочайшей вершины Хара Березайти в середине земли. Праведники проходят по нему беспрепятственно и попадают на небеса, а грешники преодолеть мост не могут и сваливаются вниз, в адскую преисподнюю бездну» [Рак 1998: 301].
Валинор до падения Нуменора
Однако ещё до событий конца Второй Эпохи, во времена Сокрытия Валинора, земли Богов уже походили на потусторонний мир:
«And in that time also… the Enchanted Isles were set, and all the seas about them were filled with shadows and bewilderment. And these isles were strung as a net in the Shadowy Seas from the north to the south, before Tol Eressёa, the Lonely Isle, is reached by one sailing west…, for in the dangerous sounds the waves sighed for ever upon dark rocks shrouded in mist. And in the twilight a great weariness came upon mariners and a loathing of the sea; but all that ever set foot upon the islands were there entrapped, and slept until the Change of the World» [Silm: 113-114] – «В то же время были созданы и Зачарованные острова и моря вокруг них наполнились тенями и смятением. Сеть этих островов протянулась с севера на юг, преграждая путь тому, кто плыл на запад…, ибо волны с грозным рокотом разбивались о тёмные скалы, громоздившиеся в тумане, и в сумерках великая слабость охватывала моряков и ненависть к морю, но если кто ступал на эти острова, то не мог уже покинуть их, и спать ему до Изменения Мира».
Хочу обратить внимание на то, что слово shadowy кроме основного значения “тенистый” имеет ещё и переносное – “призрачный”, а twilight “сумерки” у Толкина используется как обозначение потустороннего мира [LotR: 47]. По этой причине Сокрытие Валинора (The Hiding of Valinor) можно рассматривать как начало перехода в потусторонний мир, который завершился после уничтожения Нуменора.
Эти описания в точности соответствуют описаниям зачарованных островов из кельтских сказаний, цитируемых в диссертации Лёффлер: Остров Кильстуихин (Kilstuithin) – «a very dangerous reef, on which the sea breaks noisily and powerfully» [Löffler 1983: 317] – «очень опасный риф, о который с шумом и мощью разбивается море»; Иниш Бовин (Inishbofin), расположенный к северу от Галуэя, – «enchanted island beneath the waves that ages ago had been disenchanted by some fishermen, who had drifted onto the shore of the hidden island through a cloud of fog» [Löffler 1983: 318] – «зачарованный остров под волнами, много веков назад обнаруженный несколькими рыбаками, которых занесло на его берега сквозь пелену тумана»; и многие другие. Целая сеть таких островов покрывает Атлантику вдоль всего побережья Ирландии и довольно точно топографирована [Löffler 1983: 622].
Объясняется это очень просто: огромные водные просторы к западу от Ирландии, сложный подводный рельеф с многочисленными выступами, которые то появлялись, образуя небольшие острова, то снова исчезали в морской пучине, ревущие волны, с грохотом разбивавшиеся о скалистые берега, и вечные туманы производили на ранних обитателей Британских островов сильное впечатление, а яркое воображение, которое компенсировало недостаток знаний и умений, рождало все эти легенды о таинственных землях, куда уходили после смерти и куда простым смертным добраться было нелегко [Löffler 1983: 306].
Валинор до Сокрытия
Интересно, что по некоторым данным Валинор был потусторонним миром ещё до Сокрытия. Это можно предположить уже по классической версии «Сильмариллиона», где Валары, подобно Эльфам Конца Времён, уходят на Заокраинный Запад после разрушения Альмарена и создают Валинор, навеки исчезая с лица Земли: «The dwelling of the Valar upon Almaren was utterly destroyed, and they had no abiding place upon the face of the Earth. Therefore they departed from Middle-earth and went to the Land of Aman, the westernmost of all lands upon the borders of the world; for its west shores looked upon the Outer Sea… and beyond it are the Walls of the Night» [Silm: 30] – «Жилище Валаров на острове Альмарен было уничтожено до основания, и пристанища на Земле у них не осталось, а потому они покинули Средиземье, отправившись в Земли Амана, самой западной из всех областей в границах мира, ибо его берега омывает Внешний Океан…, а за ним расположены Стены Ночи».
Таким образом depart into the West, о котором упоминает Галадриэль [LotR: 365], это не только Уход Эльфов в конце Третьей Эпохи, но и Уход Валаров в конце Весны Арды, и уход этот подразумевает смерть тех самых Elders (Эльфов и Богов) и переход их в потусторонний мир, который в «Сильмариллионе» называется the path of the memory of the West [Silm: 338] – «путь памяти о Западе».
Ну и наконец, Чертоги Мёртвых расположены именно в Валиноре, и именно оттуда приходит призыв, обращённый к душам Эльфов (fёa) сразу после гибели: «As soon as they were disbodied they were summoned to leave the places of their life and death and go to the “Halls of Waiting”: Mandos, in the realm of the Valar» [Death: 219] – «Как только они теряли тело, их призывали покинуть места, где они жили и умерли, и явиться в “Чертоги Ожидания” Мандоса в королевстве Валаров».
А в «Книге Утраченных Сказаний», в эпизоде, когда Мелько похищает Сильмарилы и впервые убивает Эльфов, «many of the Gnomes beside find that the spirits of their dead have winged their way to Ve» [TM: 146] – «множество Номов к тому же обнаружили, что духи их умерших сородичей отлетели к Ве (Чертоги Мандоса в ранних версиях – Е.В.)». То есть Эльфы видели души, а значит были, так сказать, на одном с ними плане бытия.
Уходящие Эльфы как души умерших
В той же «Книге Утраченных Сказаний» Толкин пишет, что в конце времён Эльфы «cannot live in air breathed by a number of Men equal to their own or greater; and ever as Men wax more powerful and numerous so the fairies fade and grow small and tenuous, filmy and transparent, but Men larger and more dense and gross. At last Men, or almost all, can no longer see the fairies» [HE: 283] – «не могли жить в атмосфере, которой дышало столько же или больше Людей, и в то время как Люди становились сильнее и многочисленнее, Фаэри увядали, становясь меньше и воздушнее, тоньше и прозрачнее, а Люди крупнее, плотнее и грубее, пока, наконец, совсем не перестали видеть Фаэри». Иными словами, Эльфы превратились в призраков.
Именно такими призраками они выглядят во «Властелине Колец», после уничтожения Кольца:
«If any wanderer had chanced to pass, little would he have seen or heard, and it would have seemed to him only that he saw grey figures, carved in stone, memorials of forgotten things now lost in unpeopled lands. For they did not move or speak with mouth, looking from mind to mind; and only their shining eyes stirred and kindled as their thoughts went to and fro» [LotR: 985] – «И если бы мимо проходил какой-нибудь путник, то мало что увидел бы и услышал; и показалось бы ему, что видит он серые фигуры, высеченные из камня, памятники забытого мира, затерявшегося в этих пустынных землях. Ибо они были недвижимы и не произносили ни слова, читая друг у друга в сердцах, и только свет их ярких глаз трепетал в такт движению мыслей».
«Though they rode through the midst of the Shire all the evening and all the night, none saw them pass, save the wild creatures; or here and there some wanderer in the dark who saw a swift shimmer under the trees, or a light and shadow flowing through the grass as the Moon went westward» [LotR: 1029] – «И хотя они мчались через Шир весь вечер и всю ночь, никто не замечал их, кроме диких зверей и птиц, а случайные путники видели сполохи света среди деревьев или скользящие по траве тени под Луной, уходившей на запад”.
В начале этой публикации я уже обращал внимание на странное для современного человека противоречие: мир умерших предков одновременно находится и за морем, и в ближайших холмах. У Толкина это противоречие снимается различной судьбой Эльфов, ушедших за Море «к своим», и оставшихся в Средиземье, о чём говорит в беседе с Фродо Галадриэль: «We must depart into the West, or dwindle to a rustic folk of dell and cave, slowly to forget and to be forgotten» [LotR: 365] – «Мы должны будем уйти на Запад или превратиться в простых обитателей лесистых долин и пещер, чтобы со временем потерять память и быть забытыми».
Английское folk of dell в точности соответствует реконструкции *wel- «дух из той долины», что, кстати, лишний раз подчёркивает единство Эльфов и Валаров, а забвение вызывает в памяти древнегреческий образ теней в Аиде, которые тоже ничего не помнят, пока не попробуют жертвенной крови.
Интересно, что Эльфы у Толкина тоже становятся тенями в конце времён. Согласно Пророчеству Мандоса, «And those that endure in Middle-earth and come not to Mandos shall grow weary of the world as with a great burden, and shall wane, and become as shadows of regret before the younger race that cometh after» [Silm: 95] – «Те же, кто останется в Средиземье и не придёт к Мандосу, устанут от мира, как от тяжкого бремени, умалятся и станут жалкими тенями по сравнению с младшим народом, что придёт позднее». Пророчество это, правда, касалось только Нолдоров-мятежников, но, если сравнивать его с заключительными частями «Книги Утраченных Сказаний», где Эльфы после прихода Людей станут «меньше и воздушнее, тоньше и прозрачнее», то становится ясно, что такова судьба всего Старшего Народа.
Особенно интересным это становится, если вспомнить древнегреческое слово εἴδωλον, которое позднее стало обозначать идолов, но изначально ассоциировалось с тенями и призраками в Аиде [Онианс 1999: 112, 132, 210]. Объём его значения чётко укладывается в облик Эльфов на закате времён: grey figures, carved in stone, memorials of forgotten things (идолы), light and shadow, shadows of regret (тени), small and tenuous, filmy and transparent (призраки).
Серая Гавань и Серый Корабль
И наконец, Серая Гавань, или по-эльфийски Mithlond “Grey Havens, Grey Gulf” [TI: 423]. Синдарское слово mith “grey” буквально означает “white fog, wet mist” [Etym: 373], отсылая нас к сумеркам и пелене тумана, за которыми скрываются потусторонние острова кельтской мифологии.
На это же указывают и слова Сарумана, которого главные герои встречают на обратном пути после победы над Сауроном: «And now, what ship will bear you back across so wide a sea? It will be a grey ship, and full of ghosts» [LotR: 983] – «Ну, какой же корабль унесёт тебя обратно через такое широкое море? Это будет серый корабль, полный призраков». Здесь Толкин не только заставляет Сарумана с издёвкой цитировать слова песни Галадриели, которую она пела в Лориэне и которую Саруман не мог слышать, но и намекает на свою собственную поэму «Последний ковчег» (Oilima markirya), написанную на языке Квенья в 1931 г. и переписанную во второй половине 60-х:
Men cenuva fánë cirya
métima hrestallo círa,
i fairi nécë
ringa súmaryassë
vё maiwi yaimiё?
[OM: 221-222].
«Кто увидит белый корабль, покидающий последний берег, и бледных призраков на его холодной груди, плачущих, словно чайки?».
Образ Смерти подчёркивается прилагательным fána “white”, которое возводится к корню SPAN- “white” и обозначает также облако. В этом значении мы находим его в имени Мандоса Nurufantur “lord of Death-cloud” [Etym: 387]. А прилагательное néka переводится как “vague, faint, dim to see” [OM: 223] Поэтому строки лучше перевести как «Кто увидит туманный корабль, покидающий последний берег, и неясных призраков на его холодной груди».
В публикации «Eldar и Elder» я уже упоминал, что произведения Дж.Р.Р. Толкина дают нам упорядоченную и систематизированную картину, где элементы «эльфийского» и английского языков, особенно созвучия, дополняют друг друга, создавая объём и глубину художественного образа. В данном случае словосочетания на Квенья fánë cirya “туманный корабль” и fairi nécë ringa súmaryassë “неясные призраки на его холодной груди” как бы обобщают всё, сказанное выше.
Более того, они имеют чёткую параллель в песне Леголаса, которую он поёт после падения Саурона и которую имеет смысл привести полностью:
To the Sea, to the Sea! The white gulls are crying,
The wind is blowing, and the white foam is flying.
West, west away, the round sun is falling.
Grey ship, grey ship, do you hear them calling,
The voices of my people that have gone before me?
I will leave, I will leave the woods that bore me;
For our days are ending and our years failing.
I will pass the wide waters lonely sailing.
Long are the waves on the Last Shore falling,
Sweet are the voices in the Lost Isle calling,
In Eressea, in Elvenhome that no man can discover,
Where the leaves fall not: land of my people for ever!
[LotR: 956].
«К морю, к морю! Белые чайки кричат, / Ветер дует и белая пена летает. / На запад, на запад, прочь солнечный диск опускается / Корабль, серый корабль, ты слышишь, меня призывают / голоса моего народа, ушедшего прежде меня? / Я покину, покину леса, что взрастили меня, / ибо дни наши и годы подошли к концу. / Я пересеку воды под одиноким парусом. / Долги те волны, что Последний Брег омывают, / сладостны зовы, что на Забытом Острове взывают, / На Эрессее, в Эльфийском Доме, что смертному не найти, / где нет листопада: вечная земля моего народа».
Здесь голоса ушедших Эльфов ассоциируются с криками чаек, явно намекая на строчки i fairi nécë… vё maiwi yaimiё «неясные призраки…, плачущие, словно чайки», а серый корабль (если учесть значения слова mith) – с туманным кораблём fánë cirya. Но самое главное, в песне Леголаса есть словосочетание my people “мой народ”, которое отсылает нас к первому компоненту *swé- “свой” // *h₁su- “хороший” в слове смерть, с которого мы начали публикацию. То, что Уход за Море – это именно Смерть, подчёркивается строчкой for our days are ending and our years failing «ибо дни наши и годы подошли к концу», где глагол to fail означает кроме всего прочего ещё и “подойти к концу”, то есть в данном контексте является синонимом к глаголу to end “закончиться”.
Итог
Смерть и с этимологической (*swo- *mr̥t- *mer- // *mor-), и с культурно-исторической точек зрения ассоциировалась не только с морем (*mor-i-o-), но и с возвращением к своим (*swo-), своему народу (‘ammāw), который обитал на западе (jmn.tjw), на таинственных островах, ограждённых сумерками и туманом.
Эти архаичные представления последовательно отражаются в произведениях Толкина, где Валары и Эльфы, объединяемые под общим названием Elders, которое в германской мифологии ассоциировалось с пралюдьми-первопредками elde, þā ǽrestan menn, ūre ealdras и primi parentes nostri, представляют собой, по сути, метафору умерших людей (valr, vǫlva-vǫlur, Avalōi, Avalāi), к которым присоединяются души умерших позднее.
Земли Амана, включавшие обитель Валаров Валинор, обитель Эльфов Эльдамар и прилегающий к нему остров Тол Эрессеа, на который уплывают Эльфы Средиземья, с самого начала мыслится как обитель мёртвых, поскольку
1. Валинор расположен за пределами Средиземья у самых Стен Ночи и включает в себя Чертоги Мандоса, куда уходят души Людей и Эльфов после смерти;
2. в пределах Валинора души умерших видны всем, кто там находится, в то время как в Средиземье такого нет;
3. Весь Аман после Затмения Валинора был скрыт за пеленою тумана и цепью Призрачных (Shadowy) Островов,
4. а после Падения Нуменора перемещён Илуватаром в потусторонний (hidden) мир.
Эльфы и их спутники, уходящие за Море, во «Властелине Колец» по описанию больше похожи на призраков и тени прошлого:
1. они неподвижны и безмолвны (they did not move or speak with mouth);
2. напоминают каменные изваяния (grey figures, carved in stone);
3. при этом незримы или скользят, как сполохи, и летят, как тени (swift shimmer or a light and shadow flowing).
Те же, кто остаётся в Средиземье, тоже превращаются либо в призраков (tenuous, filmy and transparent), совершенно не видимых для Людей (Men can no longer see the fairies), либо в жалкие тени (shadows of regret), либо в простых обитателей лесистых долин и пещер (rustic folk of dell and cave).
«Серая» Гавань (Mithlond) на деле оказывается мглистой, а серый корабль (fánë cirya) – туманным, намекая на уход за пределы мира, а в разговоре с Саруманом и «эльфийской» поэме «Последний ковчег» прямо указывается, что он несёт на борту призраков (ghosts, fairi).
И наконец, в песне Леголаса, объединяющей все эти мотивы и образы в одно целое, уход за море воспринимается как возвращение домой (Elvenhome) к своим (my people) после завершения жизни (our days are ending and our years failing).
А Прямой Путь (Mallё tera), по которому уходят на Запад, ‒ это всего лишь дорога памяти (path of the memory), которая ведёт к воспоминаниям о прошлом мире и не более того.
Таким образом, Уход за Море у Толкина – это самая настоящая Смерть в полном соответствии с этимологией русского слова.
Тексты Дж.Р.Р. Толкина
Death – The Death and the Severance of Fёa and Hrondo // Morgoth’s Ring. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 10. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
Etym – The Etymologies // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 5. The Lost Road and Other Writings. – L. : HarperCollinsPublishers, 1993.
HE – The History of Eriol or Ælfwine and the End of the Tales // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 2. The Book of Lost Tales. Part 2. – L. : HarperCollins Publishers, 1995.
OM – The Last Ark (Oilima Markirya) // The Monsters and the Critics and Other Essays / Ed. by Ch. Tolkien. – L. : HarperCollins Publishers, 1997
LotR ‒ The Lord of the Rings. 50th Anniversary One-Volume Edition. London: HarperCollinsPublishers, 2005.
Silm ‒ The Silmarillion / Ed. by Ch. Tolkien. – L. : HarperCollinsPublishers, 1999.
TI – The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 7. The Treason of Isengard. – L. : HarperCollinsPublishers, 1993.
TM – The Theft of Melko // The History of the Middle-earth. / Ed. by Ch. Tolkien. Volume 1. The Book of Lost Tales. Part 1. – L. : HarperCollinsPublishers, 1994.
Словари
Фасмер 1987 – Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. / Макс Фасмер; Под ред. и с предисл. Б. А. Ларина; Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. ‒ 2. изд., стер. ‒ М. : Прогресс, 1986 ‒ 1987. Т. 3 : Муза-Сят : словарь. ‒ 1987.
Erman 1958 – Erman, A., Grapow, H. Wörterbuch der Aegyptischen Sprache. Band I ‒ Berlin: Akademie-Verlag, 1971.
Литература
Андреев А.Н. Целостный анализ литературного произведения. Учебное пособие для студентов вузов. ‒ Минск : Научно-методический центр Электронная книга БГУ, 2003.
Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / [Прим. С.С. Аверинцева, С.Г. Бочарова]. ‒ Москва : Искусство, 1979.
Зеленин, Д.К. Избранные труды. Т. 2: Очерки русской мифологии: умершие неестественной смертью и русалки / Д. К. Зеленин. ‒ Москва : Индрик, 1995.
Журавлёв, А.Ф. Язык и миф : лингвист. коммент. к тр. А.Н. Афанасьева "Поэт. воззрения славян на природу" / А.Ф. Журавлев. ‒ Москва : Индрик, 2005.
Колесов, В.В. «Жизнь происходит от слова…» / В.В. Колесов. ‒ Санкт-Петербург : Златоуст, 1999.
Константинов, Ф.В. Материалистическая диалектика : в 5 томах / под общ. ред.: Ф. В. Константинов, В. Г. Марахов ; редкол.: Ф. Ф. Вяккерев, В. Г. Иванов, М. Я. Корнеев. ‒ Москва : Мысль, 1981-. Т. 1 : Объективная диалектика / отв. ред. Ф. Ф. Вяккерев ; ред.: В. П. Бранский, В. В. Ильин, Б. В. Ахлибининский. ‒ 1981.
Муравьёв, В.С. Сотворение действительности // Толкиен, Дж.Р.Р. Хранители: Летопись первая из эпопеи «Властелин Колец» / Сокр. пер. с англ. А. Кистяковского и В. Муравьёва. – М.: Дет. лит., 1982.
Муравьёв, В.С. Предыстория // Толкин Дж.Р.Р. Хранители: Повесть. Пер. с англ. / Предисл. В.С. Муравьёва. – М.: Радуга, 1988.
Онианс, Р. На коленях богов : истоки европейской мысли о душе, разуме, теле, времени, мире и судьбе / Р. Онианс ; [сост. и пер. с англ. Л. Б. Сумм ; вступ. ст. А. Л. Доброхотова]. ‒ Москва : Прогресс-Традиция, 1999.
Подосинов, А.В. Ex oriente lux! Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии / А.В. Подосинов; Рос. акад. наук. Ин-т всеобщ. истории. Ин-т рос. истории. ‒ Москва : Яз. рус. культуры, 1999.
Рак 1998 – Мифы древнего и раннесредневекового Ирана / И. В. Рак. ‒ СПб. : Журн. "Нева" : Изд.-торговый дом "Лет. сад", 1998.
Трубачев, О.Н. Этногенез и культура древнейших славян / О. Н. Трубачев. – Москва: Наука, 2003.
Тейлор, Э.Б. Первобытная культура / Э. Б. Тайлор. ‒ Москва : Политиздат, 1989.
Löffler, Ch.M. The voyage to the otherworld island in early Irish literature. – Salzburg : Institut für Anglistik und Amerikanistik, Universitat Salzburg, 1983.