Широко известно, что поклонников Дж. Толкина недолюбливают в обществе. Смотрят на них с подозрением, как и на ролевиков вообще. Сами ролевики-толкинисты списывают это на традиционное "непонимание" со стороны "толпы", но, как оказывается, зачастую причиной такого отношения становятся именно поклонники, а также люди, примкнувшие к ролевому движению. Поводом к разговору на эту тему послужила, внезапно, литературная премия 2020 года.
Не успела общественность прийти в себя после громкого дела известного ролевика, а по совместительству – преподавателя истории СПГУ, Олега Соколова, убившего и расчленившего свою молодую сожительницу, как маргинальная тусовка снова дала о себе знать, правда, не в таких масштабах, но тоже нагло и цинично, взявшись за расчленение классики. Я имею в виду стихотворение некоего Михаила Юрьевича Елизарова «Оркская», получившее Григорьевскую поэтическую премию в 2020 году. Мне могут возразить: ну и сравнение – убийство человека и какие-то стишки! Отвечу: слово ранит и убивает не менее жестоко, чем преступник с ножом, беда только в том, что убийство это не так заметно и выглядит не столь ужасающим. И тем не менее, во все времена за острое слово можно было лишиться свободы и жизни, а пламенная речь, в том числе художественная, вела людей на баррикады и поднимала из окопов на битву с врагом. То же можно сказать и в обратном направлении, недаром гитлеровская Германия уделяла столько внимания пропаганде, привлекая к этому искусство и литературу. Результатом такой словесной обработки стала самая ужасная в истории человечества война и миллионы погибших. Эхо этой войны звучит до сих пор, а дух Геббельса, по меткому выражению Херлуфа Битструпа, датского художника-карикатуриста, патриота и коммуниста, всё ещё витает над Землёй, проявляя себя самым неожиданным образом.
М.Ю. Елизаров уже успел засветиться на литературном поприще, став в том же 2020 году лауреатом премии «Национальный бестселлер» за роман «Земля». Премия эта, как сказано в описании, присуждается «за прозаическое произведение, обладающее, по мнению жюри, недореализованным потенциалом «интеллектуального бестселлера» [Лауреаты]. Хотя в свете последних событий я бы переставил приставку. И вот теперь, неожиданно, премия за одно(!) стихотворение, где в сомнительной художественной форме излагаются не просто сомнительные, а несколько неожиданные с точки зрения современного человека идеи. Особенно странно это выглядит на фоне задач премии: «выявлять тенденции в современной русской поэзии, обладающей потенциалом широкого народного признания» [Григорьевская премия]. Что ж, давайте разбираться, достойно ли сие произведение широкого и всенародного.
Итак, основным посылом этой «стихотворемы» является недвусмысленное отождествление Чёрной Страны Мордора с Советским Союзом, а Свободных Народов Западного мира – с Нацистской Германией. На это указывают строки:
И бесстрашия всем подавая пример,
Под суровый хорал реактивного гула
На закорках своих быстрокрылых химер
Краснозвёздные наши летели назгулы.
Гендальф-югенд не спасся от оркских мечей.
Хоть просили пощады враги, подыхая,
Не считая потерь, не смыкая очей,
Шли стальные когорты бойцов Урук-хая…
Разве можно подобное взять и забыть?
Олифанта сражённого трубчатый хобот,
Или то, как на площади Минас Тирит
Нам плясал под гармошку обоссанный хоббит?
Из порубленных энтов сложили костёр,
Были двери и окна распахнуты настежь,
И молился и каялся гном-мародёр,
А эльфийки стонали: «О, дас ист фантастишь!»
За вычетом Свободных Народов песня эта стара, как мир, и уходит своими корнями в западную пропаганду времён Холодной войны, которая делала то же самое, о чём с неприкрытым раздражением писал Дж. Толкин в своих письмах: «There is no 'perhaps' about it. I utterly repudiate any such 'reading', which angers me. The situation was conceived long before the Russian revolution. Such allegory is entirely foreign to my thought. The placing of Mordor in the east was due to simple narrative and geographical necessity, within my 'mythology'. The original stronghold of Evil was (as traditionally) in the North; but as that had been destroyed, and was indeed under the sea, there had to be a new stronghold, far removed from the Valar, the Elves, and the sea-power of Númenor» [Letters, 229] – «Ни о каком «вероятно» не может быть и речи! Я категорически не приемлю подобных «прочтений», которые меня просто злят. Сюжет был придуман задолго до Русской революции, а подобные аллегории совершенно чужды моему сознанию. Местоположение Мордора на Востоке связано с чисто повествовательными и географическими особенностями внутри моей «мифологии». Изначально твердыня Зла располагалась на Севере, но после её уничтожения и затопления потребовалось построить новую, подальше от Валаров, Эльфов и морской державы Нуменора». В другом месте критики договариваются до того, что сравнивают Орков и коммунистов, на что Толкин также резко отвечает: «There is no 'symbolism' or conscious allegory in my story…To ask if the Orcs 'are' Communists is to me as sensible as asking if Communists are Orcs» [Letters, 203] – «В моей повести нет «символизма» и специально придуманной аллегории. Спрашивать, являются ли Орки коммунистами, для меня всё равно что спрашивать, являются ли коммунисты Орками».
Да, разумеется, с такой категоричностью Дж. Толкина нельзя согласиться, тем более что конкретный материал явно указывает на присутствие в его произведениях аллюзий (но не аллегорий!) на Первую и Вторую мировые войны. Хотя, в большей степени на Первую, так как Толкин участвовал в ней сам. Если повнимательнее прочитать ответы, то можно заметить, что Толкин употребил слово conscious «сознательный», то есть он сам признаёт, что невольные ассоциации вполне можно обнаружить. И обнаруживают, да ещё как!
Один из ярких примеров аргументации – это известный контекст из «Властелина Колец», где упоминаются красные знамёна Харадримов, сражавшихся на стороне Чёрного Властелина: «Orcs bearing flames, and wild Southron men with red banners» [LR, B. 5. Ch.4] – «Орки несущие факелы, и Харадримы с красными знамёнами! «Вот, вот! – восклицают любители антисоветской пропаганды. – Толкин прямо пишет о красных знамёнах на Востоке!» И здесь мы видим ловкую манипуляцию, основанную на том, что современные люди мало знакомы с историей и невнимательно читают книги. Откроем другую главу, где описывается поединок короля Всадников Теодена с харадским знаменосцем: «Then he was filled with a red wrath and shouted aloud, and displaying his standard, black serpent upon scarlet, he came against the white horse and the green with great press of men» [LR, B. 5. Ch.6] – «И тогда он побагровел от ярости, громко закричал и, развернув знамя с чёрным змеем на ярко-красном фоне, ринулся со своей ордой против белой лошади на зелёном поле». Любой, кто видел хоть один фильм про Войну, сразу узнает в харадском штандарте эмблему нацистов: чёрную свастику в белом круге на красном. Чёрный фашистский крест ассоциировался со змеем не только на Западе. В хорошо известном советском мультфильме «Возвращение с Олимпа» эта эмблема персонифицируется в виде многоглавой гидры, которую древнегреческий герой вроде бы победил. Но из мифов мы знаем, что на месте отрубленной головы у гидры вырастало несколько новых, а главная голова была бессмертна. И вот теперь, похоже, она снова возвращается из небытья. Как отлично сказано по этому поводу в переводе «Властелина Колец» Кистяковского и Муравьёва: «Да, снова и снова – разгром, затишье, но потом Тьма меняет обличье и опять разрастается».
Мне опять могут возразить: не сгущайте краски – у Елизарова нацистами названы представители Западных стран, а Орки и Мордор показаны исключительно как победоносная Красная Армия. Да, здесь Елизаров отходит от западной пропаганды, но подобная трактовка тоже не дышит свежестью, а позаимствована в чулане у другого небезызвестного ниспровергателя классики Кирилла Юрьевича Еськова, который в своём фанфиковом и криптоисторическом романе «Последний кольценосец» изобразил Мордор этаким оплотом цивилизации, который борется с полуфеодальными королевствами Эльфов-обскурантистов, мечтающих погрузить Средиземье во тьму невежества, то есть Мордор – за науку, а Запад – за магию. К.Ю. Еськов, правда, не цеплял Назгулам советские звёзды, да и вообще ставил немного другие задачи чисто научного плана, так что Елизарову пришлось ещё побродить по свалке идей, где он и откопал концепцию давно забытого журналиста с националистическим уклоном Максима Калашникова, изложенную в книге «Гнев Орка». Вот вам любопытная из неё цитата: «Во время Войны за Кольцо, последней войны Третьей Эпохи Солнца, орки были повсюду (об этом говорится в Красной Книге). Орки пришли из Мглистых Гор и из Лихолесья под черно-красными знаменами. Бесстрашные урук-хай вышли из Изенгарда под знаменами Белой Руки – символ Сарумана. На знаменах орков Моргула – а там были и обычные орки, и урук-хай – была намалевана Луна, похожая на череп. А под командованием Саурона шли бесчисленные полчища орков Мордора, помеченные символом Красного Ока… Чувствуете? Эта дремучая мистика Толкиена – о нас. И столетнее рабство, и патологическая животная жестокость, и презрение к смерти, и клиническая неспособность к рынку и демократии.. В клыкастых, ужасных и свирепых воинах видели нас. И помните, что орки – это для западного сознания Толкиена «восточники» – Easterns? Тот темный злой Восток, которому противостоит Запад. Так вот. Теперь пришло время понять, что для Запада мы всегда были и будем – если лучшие люди Запада не переменят свое сознание – этими омерзительными дикарями-орками, лишними на Земле варварами» [Калашников 2003: 25-26]. Я, честно говоря, не вижу в приведённом описании какие-то намёки на «нас»! Ни в эмблемах, ни в бесчисленных полчищах. С таким же успехом здесь можно усмотреть татаро-монгольские полчища, захватившие в XIII веке разобщённую феодальную Русь. А что до клыков и когтей – посмотрите политические плакаты и почитайте литературу времён различных воин и усобиц. Орки – это воплощение злобных солдат-завоевателей, какому бы народу они не принадлежали. Я с таким же успехом могу процитировать следующие отрывки: «Европейские завоевания в отдалённых юго-западных частях Южной Америки ещё не были завершены, когда Дарвин прибыл туда в августе 1832 года. Аргентинское правительство только приняло решение уничтожить всех индейцев, всё ещё господствовавших в пампасах. Выполнение задачи было доверено генералу Росасу. Дарвину довелось пересечься с ним и его войсками у реки Колорадо, и он говорил, что не встречал доселе более омерзительной банды головорезов. В Баиа-Бланка он увидел их снова, – мертвецки пьяных, покрытых грязью и блевотиной. Он беседует с командовавшим ими испанским офицером, который рассказывает ему о том, как они выбивали сведения из пленных индейцев о месте сбора их сородичей. Благодаря этим сведениям они застали врасплох 110 индейцев, которые все были захвачены или убиты, «потому что солдаты рубят всех без разбора» [Линдквист 2007: 122]. Что, не похоже на Орков? Похоже, и даже больше, чем на нас, поскольку таких примеров, которые приводит Линдквист, в нашей истории вы не найдёте. Но такие тонкости Елизарова и не интересуют. В данном случае он выступает как типичный представитель российского постперестроечного сегмента толкинистско-ролевого движения, которое с самого начала было ориентировано на поэтизацию и героизацию зла и тёмного начала, что отразилось в знаменитой «Чёрной книге Арды», написанной в начале 90-х Натальей Васильевой. Книга эта – тоже подростковый фанфик, в котором заложена главная идея всех современных девочек-подростков: «Я не такая, как все, а он, ах, красавчик, которого никто не понимает и все обижают», ну или что-то в этом роде. В 2012 году мрачный и непонятый с проклятьем на челе превратился в благородного вампира, и новое поколение девочек переключилось с несчастного Толкина на Стефани Майер. И казалось бы, что вся эта живая иллюстрация из учебника по подростковой психологии давно уже затерялась в архивах истории болезни современного общества, но, как выясняется, нет. Интернет-фэндом смело пошёл в народ и даже получил признание.
Я не нашёл в биографии Елизарова каких-либо упоминаний о ролевом прошлом, но это и не нужно. Его опус – яркое воплощение маргинальной тусовки с её эпатажностью, диссидентством, которое не имеет ничего общего с бунтом и борьбой за свободу, нарочитым противопоставлением себя окружающим людям и закрытостью, эзотеричностью идеологии. Об этом, также очень давно, но достаточно чётко писал представитель этого самого ролевого движения Дарт Вальтамский: «Кто станет авторитетным неформальным лидером в среде альпинистов? Тот, кто прошел более тяжелые маршруты, покорил самые сложные вершины, стал хорошим, надежным руководителем. Иными словами – человек ответственный, разумный, выносливый, внимательный, физически крепкий, умеющий ладить с людьми. Кто станет лидером в среде, основой которой является чистое развлечение? Тот, кто проводит в ней больше времени. Неформал, тусовщик, «олдовый геймер», не обремененный ни работой, ни серьезными увлечениями. Бездельник и тунеядец. Кто быстрее всех выделится, кого в первую очередь заметно? Того, кто нарочито выделяется, эпатирует публику своей необычностью. Разумеется, нормальный, физически и нравственно здоровый человек, вполне может прийти в тусовку, на игру, на менестрельник – чтобы отдохнуть, развеяться, расслабиться. Но его ждет работа, книги, любимое хобби, семья, наконец. Он придет – и уйдет. Его след останется малозаметен. И, напротив, определять лицо тусовки будут в первую очередь хиппи, тунеядцы, маргиналы, психопаты – люди, мало связанные с семьей, общественно-полезным трудом, даже не имеющие серьезных увлечений. Получается своего рода отрицательный естественный отбор. Чтобы закрепить свое существование, тусовка (в лице ее неформальных лидеров) станет противопоставлять свои взгляды, свое поведение поведению, принятому в обществе. То, что осуждается «цивилами», будет культивироваться как проявление своего рода достоинств. Подчеркнутый эпатаж станет «крутостью» [Вальтамский 2004]. Именно это и бросается в глаза, когда читаешь опус Елизарова, или когда смотришь на его фотографию, где он в соответствующем прикиде иронично поглядывает на окружающих и ждёт, когда его покритикуют, чтобы в очередной раз горделиво бросить в толпу: «Да, Орки мы! Да, урук-хайи мы!» А что из этого следует? Давайте почитаем «Оркскую» дальше.
Полная каша в голове, сваренная из давно прогорклых зёрен западной пропаганды, еськовской криптоистории и национализма Калашникова, приправлена собственными, якобы просоветскими идеями. Но при внимательном чтении идеи эти тоже отдают штампами: враги, подыхая, просят пощады, на площади пленные пляшут под гармошку, покорённые девушки сладострастно вздыхают «О, дас ист фантастишь!», и, конечно-же маршируют стальные когорты бойцов Урук-хая. Ничего не напоминает? Ну конечно же, добрая старая пропаганда времён Холодной Войны: беспощадные русские варвары стальными когортами покоряют несчастных немцев, играют на гармошках и…, ну, скажем так, обхаживают немок. Похоже на солдат Красной Армии? Что-то не очень. Более того, здесь ещё и явное передёргивание всем нам знакомых строк из любимых советских песен: «Марша защитников Москвы» композитора Бориса Мокроусова на слова Алексея Суркова (в атаку стальными рядами) и «Дня Победы» композитора Давида Тухманова на слова Владимира Харитонова (у мартеновских печей не смыкала наша родина очей). Передёргивание, потому что в советских песнях речь шла о защите столицы, когда сталь и ярость необходимы, и работе в тылу с её бессонными ночами. А здесь что? Ярость и сталь при расправе с поверженным и слабым врагом без перерывов на сон? Хороша доблесть!
У Елизарова вообще очень странные представления о советском прошлом, хотя он, вроде бы, мой ровесник, и образование у него должно быть соответствующее. Так, например, в интервью газете «Московский корреспондент» лет этак 14 назад Михаил Юрьевич выдал такую тираду:
«– Михаил, ваш роман («Библиотекарь») доказывает, что вы – апологет советского образа жизни и СССР. Это так?
– Нет, я не апологет. Речь идет совсем о другом чувстве. Я человек, который вырос в воцерковленной семье, но каким-то образом совершенно выпал из ортодоксального православия. И в этом новом образовавшемся вокруг меня мире я все равно убедился, что у меня есть некий ангел-хранитель. Именно элемент советского и есть тот защитный амулет, который помогает мне правильно себя ощущать. Это – как некое тайное каббалистическое знание, заклинание, которое я вытащил явно не из этого мира. Как в смешных фильмах про ниндзя, где мальчик попадает к старику, которого кто-то когда-то чему-то учил. Потом, когда мальчик вдруг оказывается в новом, «американском» мире, он понимает, что он – сильнее многих. Он – боец. У него есть некие знания. Вот такое ощущение осталось у меня от всего советского» [Рыжков 2007]. Ниндзя, амулеты, ортодоксальное православие, каббалистическое знание – какое отношение всё это имеет к советскому периоду, да и как все эти явления друг с другом-то согласуются?
В связи с этим хочется ещё раз процитировать замечание Дарта Вальтамского о ролевиках: «Когда ночью у костра народ в черных балахонах начинает ритмично скандировать:
Черные боги, дайте мне силы
Тьма вековечная, дай мне силы
Чтобы угасло Добра сиянье
Чтобы весь мир оросился кровью,
то лично мне кажется, что уже все равно ‒ игра это или не игра. (Между прочим, песня подлинная, специально написана для одной из игр по Кринну, конкретно ‒ для отправления обряда черной богине Такхизис). Но есть еще один момент. После игры такие песни (и конкретно эта в том числе) не умирают. Их продолжают петь ‒ уже не персонажи, а люди вне роли, по-жизни. Их тиражируют на аудиокассетах. Они попадают к новым людям, не участвовавшим в той игре. Они приживаются...» [Вальтамский]. И вот вам живой пример. Зачем понадобилось вытаскивать этот фанфик на всеобщее обозрение? А вы присмотритесь:
…И тогда накропал беспринципный талмуд
Сильмарилл-сионист по фамилии Толкиен.
Исторической правды не стало с тех пор.
Мы теряли хребты, плоскогорья и шельфы.
И дожились, что непобедимый Мордор
Захватили роханцы, евреи и эльфы.
С чего это Толкин вдруг сионист? А если Эльфы, как сказано в начале, «мразь» и кучкуются непременно «злобными ордами», то как, интересно, автор относится к евреям, которых он поместил в этот же ряд? А если сюда добавить оккультизм, обеление Мордора, причём, в буквальном смысле (Чтобы ярче сиял белокаменный Мордор), и смакование жестокости при добивании врага, то что-то тут опять не вяжется с образом СССР. А вот с теми, кого автор называет «Эльфами» очень даже вяжется. И как тут не вспомнить обобщающую статью уже не ролевика, а реконструктора Владислава Смородинова: «Мы постоянно твердим — «Реконструкция вне политики и идеологий!» и хотим, чтобы нам верили, но стоит копнуть чуть поглубже, и оказывается, что есть у нас и политика и идеологии. Более того, их у нас очень много. Последний эксперимент лишний раз доказал, что «расизм» и «мизантропия» (человеконенавистничество) являются преобладающими из тех идеологий, которые бытуют в нашим движении» [Смородинов]. В связи с этим интересна и такая строчка у Елизарова:
…Мрачный Осгилиат
Занимали морпехи дивизии «Гоблин».
Сразу на память приходит дивизия «Галичина» и её идейные наследники, а ещё дивизия СС «Мёртвая голова» и, кстати, Кольцо «Мёртвая Голова» ‒ персональный наградной знак, выдаваемый членам СС лично Гиммлером. Это к вопросу о том, что в действительности символизировали образы Мордора и его обитателей. Например, эмблема Орков Минас Моргула: «Moon disfigured with a ghastly face of death» [LR, B. VI, Ch. 1] ‒ «Луна, обезображенная ужасным ликом смерти».
А ещё можно вспомнить нашумевшую историю со школьником из Нового Уренгоя и его примечательной речью в Бундестаге. Видимо, в нынешней Европе атмосфера располагает. Но несчастный школьник, по крайней мере, озвучил идею, что людей надо жалеть, а у Елизарова что? Кровожадные клыкастые солдаты Мордора, живущие грабежом и разбоем и победоносно сметающие слабых врагов, ‒ молодцы, а Эльфы, которые лелеят науки и искусства, ‒ «мрази» и вообще… А кстати, чем они так уж провинились? Из опуса совершенно неясно, почему они «мрази». Ну, из бесед с инфантильными толкинистами мы знаем, что слишком уж у Толкина всё «дивно» и «пафосно», а вот в жизни… прямо как у другого Дж.Р.Р. – Мартина. Один такой ниспровергатель в комментариях договорился даже до такого: «Дворцовые интриги, перевороты, убийства, заключение новых, предательство старых союзов — никогда бы не подумал, что все это может быть таким интересным и привлекательным».
Потому-то Дж. Толкина многие и не любят. «Толкин, ‒ писал в своё время один из самых вдумчивых его исследователей, ‒ разделяет с другими писателями философской ориентации убеждение, что причины кризиса лежат внутри человека. Но его позиция никогда не приобретает столь мрачной окраски. В человеке он видит не только и не столько тьму, сколько светлое, творческое, героическое начало, притом не как потенциальную возможность, а как реальность, зафиксированную историей» [Кошелев 1990: 482-483]. Он, как никто другой, воплотил в своём творчестве завет М. Горького: «Мы должны тщательно пересмотреть все, что унаследовано нами из хаотического прошлого, и, выбрав ценное, полезное, ‒ бесценное и вредное отбросить, сдать в архив истории. Нам больше, чем кому-либо, необходимо духовное здоровье, бодрость, вера в творческие силы разума и воли. Пора подумать, как отразится это озеро яда на здоровье будущих поколений, не усилит ли дикое пьянство, темную жестокость нашей жизни, садизм деяний и слов, нашу дряблость, наше печальное невнимание к жизни мира, к судьбе своей страны и друг ко другу?»
А что предлагает нам «Оркская»? Именно ту самую жестокость, хотя этим уже никого не удивишь после выхода в свет сериала «Игра Престолов». Тяга к кровище и неприкрытому разврату (я уже не говорю про мат) не вызывают ощущения новизны. Разве только мимоходом отмечаешь, как в нашу жизнь постепенно возвращаются 90-е. Годы прошли, а подростки так и не выросли. И снова, как зацикленное déjà vu, из далёких 20-х годов прошлого века слышатся слова К.И. Чуковского, сказанные по поводу другого, но тоже очень актуального сейчас явления: «Бывают же такие несчастно рожденные: он и форсит, и подмигивает, а мы умираем со скуки… Даже к хорошему скандалу неспособен,… и мне кажется, что у меня на столе какая-то квинтэссенция скуки, как будто со всей России собрали эту зевотную нуду и всю сосредоточили здесь ‒ но, боже мой, как печальна Россия, если в роли пионера, новатора, дерзителя и провозвестника будущего она только и умела выдвинуть вот такую беспросветную фигуру» [Чуковский 2004: 51-52].
При этом смешно наблюдать, как «заботливо» Елизаров печётся об исторической правде:
Исторической правды не стало с тех пор.
Прямо с Толкина и не стало! Странно, что Елизаров насел именно на него. Почему бы ему не вспомнить про К. Гамсуна, который был не просто апологетом фашизма, но и в своих произведениях защищал лично Гитлера, за что норвежского писателя отдали под суд, но он даже после этого не изменил своих убеждений. Почему бы Елизарову не обрушиться на Гамсуна с упрёками в попрании исторической правды? А Елизаров, видимо, про Гамсуна и не знает. Нельзя же предположить, что он сознательно игнорирует норвежского нациста и дискредитирует в глазах общественности антифашиста Толкина?
В связи с этим я всё-таки прислушался бы к М. Горькому, поскольку, возвращаясь к началу статьи, меня беспокоит, как уже отражается это «озеро яда» из ролевой среды на людях. Ведь Олег Соколов тоже занимался обелением зла, только в лице Наполеона, развязавшего кровопролитную войну, куда была вовлечена вся Европа, высокомерно относился к окружающим, а в итоге выплеснул всё это на ни в чём не повинного человека. И мне хочется спросить у несчастной Ольги Скорлупкиной, которая выдвинула этот опус на премию «широкого народного признания», ей не страшно, что маргинальные элементы, ежедневно имеющие дело с оружием, увидев, что эти идеи получают официальное признание, когда-нибудь и в ней увидят «эльфийскую» или какую-нибудь другую «мразь» и захотят её «раздавить»? Её ничего не смущает во всех этих «престольных играх» и антитолкиновских выпадах?
Кстати, о Дж. Толкине. М.Ю. Елизаров – выпускник филологического факультета, поэтому он не просто пытается эпатировать публику и устроить скандал, но и сознательно вводит людей в заблуждение, поскольку произведения Дж. Толкина – это, прежде всего, лингво-поэтические реконструкции, главная ценность которых заключается в популяризации сравнительно-исторического языкознания. Дж. Толкин изобрёл совершенно новый вид искусства – создание языков. Искусственные языки существовали и до него, конечно, как, например, Эсперанто, а изобретать их пытались, начиная со Средних Веков, различные мистики: Хильдегарда Бингенская, придумавшая в XII в. язык Lingua Ignota “неизвестный” [Пиперски 2017], Джон Ди и Эдвард Келли, создавшие в XVI в. Язык ангелов [Leitch 2010], и много кто ещё. Но именно Толкин стал разрабатывать языки в чисто эстетических целях, точно воспроизводя все особенности языков естественных: правила и исключения, сложные категории и формы глагола, обширный словарь, пригодный для выражения поэтической мысли. В своём письме издательству Houghton Mifflin Толкин писал: «The invention of languages is the foundation. The 'stones' were made rather to provide a world for the languages than the reverse. To me a name comes first and the story follows» [Letters,165] ‒ «В основе лежит изобретение языков. Эти своеобразные «камни» были созданы, скорее чтобы придумать под них мир, чем наоборот. Для меня на первом месте – имя, а затем – повествование». Дж. Толкин посвятил этому всю свою сознательную жизнь. 60 лет он учился, работал, придумывал, изобретал и писал. Колоссальный научный, филологический и писательский труд, достойный великих классиков, да и сам ставший классическим, в течение последующих лет стал объектом графоманского паразитирования со стороны якобы фановского движения. «Что же касается "массовой литературы", ‒ заметил когда-то Кошелев, ‒ то в ней и вовсе возникла беззастенчиво рекламируемая "толкиновская традиция", в русле которой штампуются бесчисленные повествования о трудных путешествиях более или менее странных компаний к более или менее сказочным целям. Вся эта развлекательная и коммерческая продукция выхолащивает и профанирует то действительно серьезное и важное, что есть во "Властелине Колец". Так называемая "толкиновская традиция" современной фантастики по существу ею не является» [Кошелев 1990: 485-486]. Как не является «толкиновской», не имеет к нему ни малейшего отношения дилетантская графомания М.Ю. Елизарова, забывшего древние языки и сравнительно-историческое языкознание, которым его учили на филфаке, и променявшего классическую научную традицию на то, что он явил публике.
Я специально не хочу говорить о литературных достоинствах или недостатках его опуса. Премия заявлена как выявляющая «тенденции в современной русской поэзии, обладающей потенциалом широкого народного признания». О качестве там никто не говорил. И я не буду. Лучше подведу итоги.
Относится ли всё, что я написал, лично к Елизарову? Разумеется, нет. В его «стихотвореме» нет ничего самобытного, авторского, индивидуального. По стилистике, содержанию и лексике она целиком и полностью принадлежит подростковому толкинистскому сегменту ролевого движения 90-х с уклоном в теории заговора, криптоисторию и склонностью к, скажем, завышенному чувству собственного величия. «Стихотворема» оттуда и пришла. Написать её мог любой поклонник «Чёрной Книги» или «Последнего Кольценосца».
Всё, что я высказал, касается идей, которые, будучи безнадёжно устаревшими, активно реанимируются в рамках общей тенденции пренебрегать классикой и выставлять напоказ графоманство, бравировать незнанием и дилетантизмом. Орки – воплощение злобы, ненависти ко всему живому, отрицания красоты и гармонии и глумления над искусством и наукой. Науку они понимают по-своему, как технологию, пригодную для изготовления машин, порабощающих человека, а не облегчающих его труд. У них нет никаких этнических, национальных, расовых и географических признаков. Они универсальны, глобальны и абсолютно свободны в смысле Фроммовской «свободы от». Поэтизировать их, переворачивать знаки и привязывать к истории конкретной страны бессмысленно, и такой подход больше говорит не о Толкине, а о том, кто это делает.
А Толкина жаль. Как жаль Толстого, Достоевского, Пушкина и прочих гигантов литературы, над которыми сейчас глумятся карлики. Жаль, что большинство грамотного, читающего народа не может прорваться к достоянию цивилизации через плотные толпы тех, кто не смог в школе осилить «Войну и мир», и тех, кто накладными ушами и деревянными мечами, не в силах выучить язык «Слова о Полку Игореве» и понятия не имея о «Калевале» и «Старшей Эдде», упорно закрывает и себе, и другим путь к вершинам человеческого духа.
Тексты Дж. Толкина
Letters – Letters of J.R.R. Tolkien. Ed. Humphrey Carpenter with Christopher Tolkien. George Allen and Unwin, London, 1981.
LR – Tolkien, J.R.R. The Lord of the Rings. – L. : HarperCollins Publishers, 1991.
Литература
Калашников, М. Гнев орка / М. Калашников, Ю. Крупнов. – Москва : АСТ ; Москва : Астрель, 2003.
Кошелев, С.Л. «Великое Сказание» продолжается: Эстетическая теория Дж. Толкина и его роман «Властелин Колец» // Время покупать черные перстни. М., 1990.
Линдквист, С. Уничтожьте всех дикарей / Свен Линдквист. – Москва : Paulsen : Европейские издания, 2007.
Пиперски, А. Конструирование языков : от эсперанто до дотракийского / Александр Пиперски. ‒ Москва : Альпина нон-фикшн, 2017.
Чуковский, К.И. Собрание сочинений. Т. 8. Из книги "Футуристы", М.: Терра-Книжный клуб, 2004.
Leitch, A. The Angelical Language, Volume I: The Complete History and Mythos of the Tongue of Angels. ‒ Woodbury, MN: Llewellyn Publications, 2010.