После удивительных откровений Дмитрия Быкова* (признан иноагентом в РФ) я заинтересовался упомянутым в книге Хукера пермским переводчиком Александром Абрамовичем Грузбергом и его почти детективной историей, связанной с переводами «Властелина Колец». Изучение вопроса показало, что книгам Дж. Толкина в нашей стране действительно не везло.
Данная публикация представляет собой анализ трёх источников: недавнего интервью Анны Гилёвой с А.А. Грузбергом на интернет-портале «Нож», статьи Карины Турбовской о встрече А.А. Грузберга со студентами факультета иностранных языков Пермского гуманитарно-педагогического университета в международный день переводчика 2015 года и собственно перевода трилогии, изданного в серии «Толкин: разные переводы» [Толкин 2021]. Цитаты из интервью я буду выделять курсивом, сопровождая своими комментариями.
Дефицит западной фантастики в СССР
Начну я с первого пункта, обозначенного в интервью. А.А. Грузберг вспоминает:
«Действие начинается примерно в 1970 году. Надо сказать, что фантастики тогда выходило крайне мало, особенно переводной. Единицы за целый год. Как-то раз я общался с человеком, который работал в Главлите [орган госуправления, осуществлявший цензуру печатных изданий в СССР с 1922 по 1990 год. — Прим. ред.], и он мне объяснил, что у них особое отношение к двум жанрам литературы: фантастике и исторической прозе, потому что там могут быть аллюзии, всегда можно представить себе, что это иносказание, а на самом деле речь идет совсем о другом — поэтому безопаснее такие книги не пропускать в печать… Если за год в СССР выходило две-три книжки хорошей зарубежной фантастики, это было счастье».
Итак, мысль довольно простая: фантастики почти не было, ни нашей, ни зарубежной, потому что цензура боялась иносказаний и такие книги в печать не пропускала. Прежде чем проверить это утверждение, давайте сравним его с заявлением, которое А.А. Грузберг делает немного ниже:
«Я с детства очень много читал, в первую очередь наших фантастов, конечно, и мировую литературу, хорошо знал Шекспира, Данте… Самые известные авторы-фантасты того времени ‒ Александр Беляев, Григорий Адамов («Тайна двух океанов»), Владимир Немцов, в основном мы их читали. Я прочитал всего Уэллса, Жюля Верна, классиков западной фантастики, которых у нас можно было прочитать, фантастику Джека Лондона, но хотелось большего».
Интересно, как в реальности могут сочетаться утверждения «безопаснее не пропускать в печать», «выходило крайне мало» и «много читал… наших фантастов… и классиков западной фантастики»? Как говаривал тролль из «Хоббита»: что значит «много» и «никого»? Если Главлит считал, что безопаснее не пропускать, то как тогда выходили те «единицы в год»? Какие у Главлита были критерии? А если «единицы», то как Грузберг умудрялся читать их много? Одну и ту же книжку по сто раз перечитывал? Не понятно.
Но подобная неясность происходит от того, что Александр Абрамович просто лукавит. Да и как не слукавить, когда любой любитель фантастики сразу назовёт серии «Библиотека современной фантастики» в 25 томах, издававшуюся с 1965 по 1973 годы; «Библиотека приключений и научной фантастики», в которой с 1936 по 1975 годы было издано двести (!!!) томов; «Библиотека советской фантастики» в 118 томах, опубликованных с 1968 по 1992 годы; серию «Зарубежная фантастика» издательства «Мир» и многое другое. Я уже не говорю о постоянных публикациях в журналах «Техника молодёжи», «Уральский следопыт», «Химия и жизнь», отдельные издания и т.д. Желающие могут ознакомиться с библиографией в «Истории фэндома» Е. Харитонова и на сайте Библиографии советской фантастики 1918-1991 гг. В этих сериях публиковались А. Азимов, А. Кларк, Г. Гаррисон, Э. Нортон, К. Саймак, Р. Брэдбери, М. Крайтон и масса других зарубежных писателей-фантастов. Более того, в СССР выпускали отличные обзоры отечественной и зарубежной литературы, где также печаталась подробная бибилография переводов. Яркий тому пример – книга Б.В. Ляпунова «В мире фантастики» [Ляпунов 1975].
А ещё интересно, как всё это соотносится с сетованиями Грузберга на то, что
«…напечатать что-то было совершенно немыслимо. Один раз сунулись в «Пермское книжное издательство» ‒ никакой фантастики, ничего не знаем, нет такого жанра»?
В самом деле? А как же все вышеперечисленные серии? Как же книга Б.В. Ляпунова? Более того, сам Александр Абрамович в 1979 году написал статью «За что я люблю фантастику», которая была опубликована в пермской газете «Молодая гвардия» 28 ноября [Грузберг 1979]! Возможно, дело тут в том, что фантастика ‒ это действительно не жанр, а разновидность литературы (см. публикацию «Толкин и фэнтези») и незадачливого товарища просто поправили, тем более что далее Александр Абрамович сообщает: «Печатается много слабых, малохудожественных произведений». То есть фантастику не просто признавали, а всё-таки печатали и даже много! А всё очень просто: налицо откровенное враньё со стороны уважаемого переводчика.
На встрече со студентами-переводчиками Грузберг говорил то же самое. Карина Турбовская пишет:
«Собственно, переводами Грузберг занялся не от хорошей жизни. Он любил фантастику, однако в СССР все книги, особенно книги зарубежных авторов, проходили жёсткую цензуру, и, чтобы уж точно не было у советских граждан никаких искушений, сочинения всяких подозрительных фантастов на территорию страны «не пущали». Грузбергу же повезло: у него оказалось сразу две книжки на английском языке — Роберта Хайнлайна и Артура Кларка. «Смотрел и злился! — вспоминает Александр Абрамович. — Хотелось прочесть, но это был для меня зашифрованный текст». Тогда впервые Грузберг пустился во все тяжкие ‒ со словарём перевёл обе «шифровки». В те годы был большой дефицит книг, в магазинах фантастику было не купить, но на пермском Центральном рынке существовал пятачок, где книжки можно было даже не купить ‒ обменять».
Об этом пятачке немного ниже. Гораздо интереснее заявление, что Артура Кларка и Роберта Хайнлайна Грузберг смог прочитать только по-английски. А как тогда понимать вот этот краткий список публикаций Хайнлайна в СССР: «Долгая вахта» (ЗС 1958), «Взрыв всегда возможен» (Искатель, 1965), «Зелёные холмы Земли» (Эллинский секрет, 1966), «Логика империи» (Научно-фантастические рассказы американских писателей, 1960), «Если это будет продолжаться» (НФ 1967), «Колумбу не сиделось дома» (ВС 1968), «Как здорово вернуться» (На суше и на море, 1973), «Испытание космосом» (НФ 1975),«Пасынки вселенной» (ВС 1977)? Более того, Хайнлайн с женой был даже в Советском Союзе с 1959 по 1960 годы! А Кларк печатался в упомянутых выше сериях.
Странно, что сам Грузберг об этом рассказывает дальше:
«У меня был в Москве старший друг, лингвист Борис Самойлович Шварцкопф, который работал в Институте русского языка на Волхонке. Когда я приезжал в столицу ‒ приходил к нему в гости в институт, со всеми знакомился. Как-то раз Борис Самойлович отвел меня в столовую в Доме ученых и там познакомил с Исааком Михайловичем Шрайбером. Тот рассказал, что читает рассказы на английском. Если ему рассказ нравится, он его переводит и относит перевод в журнал «Химия и жизнь». В каждом номере журнала выходил один перевод фантастического рассказа».
Вот так просто берёт и относит! И его печатают! В каждом номере по рассказу!!! Но как же тогда заявление Грузберга, которое я цитировал выше?
«…напечатать что-то было совершенно немыслимо. Один раз сунулись в «Пермское книжное издательство» ‒ никакой фантастики, ничего не знаем, нет такого жанра».
Как же так? А это снова враньё! Но вернёмся к откровениям из интервью:
«Однако мы знали, что фантастики на самом деле очень много, что, например, в США ежегодно выпускают сотни, даже тысячи новых фантастических книг. И ужасно завидовали. Но это такая общая обстановка была».
Напрашивается вопрос: откуда вы это знали, если цензура ничего не пропускала? Вопрос интересный, и сам А.А. Грузберг далее на него отвечает неожиданным образом, но меня в этом отрывке интересует другое. Неужели образованный человек, читавший и хорошо знавший, по собственному признанию, отечественную и мировую литературу не понимает, что среди тысяч ежегодно выпускаемых новых книг все не могут быть качественными и достойными прочтения! Никакому гению не под силу создавать шедевры с такой скоростью. Да и просто хорошую книгу так быстро никто не напишет. Вспомним того же Толкина – он писал «Властелина Колец» десять лет! Так что было бы чему завидовать. Сегодня мы на собственном опыте можем убедиться, какое качество литературы может предложить нам анархия буржуазного книгоиздания. Да нет, Александр Абрамович всё это знает ‒ я уже цитировал его высказывание по этому поводу, но напомню: «Печатается много слабых, малохудожественных произведений» [Грузберг 1979]. И что? Уважаемый филолог и библиофил хотел добавить к этому ещё и западный хлам?
Как достать хорошие англоязычные книги в советской Перми
Далее Грузберг переходит к другому расхожему мифу:
«Книги были, но недоступные, на других языках… У нас в Перми на вещевом рынке был угол, где собирались книголюбы по воскресеньям (сейчас нет этого рынка). На земле расстилали газеты, на них выкладывали книги, и можно было приходить, смотреть. Литературу там не продавали, а выменивали… И когда я пришел и поинтересовался: «Кто у вас тут фантастикой занимается?», мне показали ‒ вот стоит маленький такой человек, чуть горбатый. Его звали Раис Зарипов… И однажды он принес небольшую книжечку ‒ это был Эдгар Райс Берроуз, The Land That Time Forgot («Земля, позабытая временем»)»
Вдумайтесь в это откровение и сравните с предыдущими: фантастику цензура не пропускала, но в Перьми на книжном развале можно было запросто найти книгу американского фантаста на английском языке! Причём, Александр Абрамович ниже сообщает, что этот Раис был рабочим на одном из военных заводов, да ещё и занимался самиздатом, перепечатывая на машинке подпольные переводы и распространяя их!!! О самиздате я скажу позже, а вот ещё одна любопытная деталь, которую сообщает Грузберг:
«Когда мне было семь лет, я жил в эвакуации в Йошкар-Оле. Как-то раз я увязался за старшими мальчиками в город. Там был один-единственный книжный магазин, а у меня было с собой 20 копеек, и на них я купил первую в своей жизни книгу. Это была книга из серии «Народная библиотека» ‒ «Золотой жук» Эдгара По. И вот оттуда я узнал, как расшифровывается текст на английском языке. Я до сих пор все это помню и знаю, что самое частотное сочетание букв в английском ‒ th».
В одном-единственном магазине Йошкар-Олы семилетний мальчик за 20 копеек покупает «Золотого жука» Э. По! Да ещё и в эвакуации, то есть во время Войны! Я могу добавить деталей: в 1945 году этот рассказ был издан московским издательством «Воениздат» для красноармейцев [Осипова 2017: 146]! Вот как фантастику не печатали! И судя по тому, что Грузберг ещё и узнал, как "расшифровывать" английский, в этом издании для солдат (!!!) была статья о переводе!
А как ещё можно было достать англоязычную фантастику в советской Перми? А очень просто:
«Тексты добывались разными способами. Например, мою жену отправили на год в Индию работать преподавателем русского языка в университете. Она спросила: «Что тебе привезти?» Я попросил ее привезти фантастику на английском языке. Жена привезла две книжки, и я их начал переводить. Постепенно втянулся, дело пошло легче, быстрее. Все переводы отдавал Раису, переводил только фантастику».
Вот так запросто. Жена привезла из Индии сквозь «железный занавес» и ни один таможенник не остановил. Остаётся спросить: какой смысл цензуре было «не пропускать» иностранную фантастику в печать, когда любой мог привезти книги из-за границы? И странно на фоне этого эпизода смотрится его заявление, что
«До 1990-х годов я ни разу не был за границей. Когда это стало возможным, жена начала путешествовать».
Товарищ Грузберг явно путается в показаниях, потому что речь в истории про Индию идёт явно не о 90-х!
Или ещё один способ:
«В Москве на улице Горького (теперь Тверская) располагался двухэтажный магазин «Академкнига», а в нем — киоск с книгами на иностранных языках, в основном букинистическими. Я познакомился с человеком, который там работал. Когда я приходил, он доставал из-под прилавка пачку фантастических книг и говорил: «Выбирайте». Там я покупал. Вообще больше нигде купить книгу на английском языке было невозможно. Речь примерно про 1973–1975 годы, брежневские времена».
Ну, хорошо, что уточнил. Да только это тоже не совсем верно. У нас в Новосибирске на Площади Ленина был огромный книжный магазин, располагавшийся в здании Облпотребсоюза. Магазин не был двухэтажным, но занимал большую часть первого этажа и был разделён на два отдела: русскоязычной литературы и литературы на иностранных языках «Дружба», где продавались книги в том числе и на английском языке, например, Хемингуэй. Так что насчёт «киоска» в огромной «Академкниге» посреди Москвы позвольте усомниться. Конечно, А.А. Грузберг и прочие «книголюбы» утверждают, что всё покупали из-под полы, но возникает вопрос: неужели центральные магазины крупнейших городов Союза не контролировались вездесущим КГБ и цензурой? А даже если и торговали из-под прилавка, то откуда иностранные книги под этим прилавком появлялись? «Жёны из Индии» привозили? Ну-ну. Да только дальше Александр Абрамович наглядно демонстрирует, что и этого не требовалось.
О пользе библиотек
«Я… часто ездил в Москву в командировки. Меня отпускали на работе на две-три недели. Я ехал в столицу заниматься наукой, а на самом деле ходил в Москве в Библиотеку иностранной литературы. Приходил утром к открытию, уходил вечером. В те времена там был тематический каталог ‒ три ящика: фантастика, англоязычная фантастика. Это довольно много, там было, наверное, несколько тысяч карточек. Все три ящика я перебрал, каждый день выписывал десятка два названий, заказывал книги. Потом просматривал их: нужно было определить, насколько мне будет интересно переводить конкретный текст. Конечно, брал в основном известных мне авторов, но не всегда».
Всё в этом откровении – песня! Во-первых, умиляет, что Грузберг, вместо того чтобы заниматься наукой, на казённые деньги сидел в библиотеке с фантастикой для самиздата. Интересно, как же он потом отчитывался и что предъявлял вместо командировочного удостоверения, в котором должны были отмечаться все его передвижения? Во-вторых, «три ящика каталогов и тысячи наименований! В свободном доступе! Причём, десятки авторов он уже знал. Откуда?
«В этой библиотеке находилась полуподпольная фотолаборатория. Найти ее было очень трудно. Там можно было заказать фотокопии книг, негативы. Я отбирал нужные книги, писал требования на них и относил в эту лабораторию. У меня принимали заказ, я уезжал домой, и через месяц-полтора приходила посылочка. Присланные негативы были маленькие — их нужно было обработать, напечатать, проявить. После того, как это было сделано, у меня получались небольшие листочки с очень мелким текстом».
Простите, что значит «полуподпольная»? В крупнейшей библиотеке иностранной литературы? Что значит «трудно было найти»? От КГБ шифровались? Но, если Грузберг нашёл, то чекисты и подавно бы справились. Полуподпольная – это как полубеременная, простите. И если у него принимали заказ, то заказ этот оформлялся документально, так как за расходные материалы, работу специалистов и почтовые расходы надо было отчитываться. В чём же заключалась полуподпольность?
Но Александр Абрамович зря всё это говорит, потому что я сам пользовался услугами межбиблиотечного абонемента и заказывал книги из этой самой библиотеки вплоть до редких изданий Дж. Толкина. У нас в ГПНТБ был зал каталогов, где стояли тома «Сводного бюллетеня новых иностранных книг, поступивших в библиотеки СССР» с 1949 года (сокращённо СБНИК), где я искал (и находил!) книги на всех языках по филологии и истории. Потом я составлял уже свой каталог, заказывал по мере необходимости нужные книги, включая произведения Дж. Толкина, которые приходили в течение двух недель (а не месяца, как утверждает Грузберг). Если не могли прислать книгу, то присылали микрофильмированную копию. В 70-е годы копия безвозмездно оставлялась читателю насовсем, а в начале 90-х её приходилось копировать. Фотолаборатория в библиотеке была вполне легальной, а в читальных залах стояло оборудование для просмотра микрофильмов и микрофиш (фотокопия книги, сделанная не в виде диафильма, а на прямоугольных листах фотоплёнки), так что возиться с проявкой и «небольшими листочками» не было нужды, хотя делали и так для большего удобства (листочки были отнюдь не маленькими, а размером с обычную книжную страницу).
Чтобы не быть голословным, приведу выдержки из Большой Советской Энциклопедии, посвящённой работе межбиблиотечного абонемента:
«Межбиблиотечный абонемент (МБА), одна из форм библиотечного обслуживания, позволяющая обеспечить оптимальное удовлетворение запросов читателей путём взаимного использования книжных фондов различных библиотек. В дореволюционной России только некоторые библиотеки в редких случаях использовали МБА. После Октябрьской революции 1917 по инициативе В. И. Ленина сразу же началась организация системы МБА.
В условиях современной научно-технической революции МБА приобретает особое значение для обеспечения всё более усложняющихся информационных запросов научных работников и специалистов народного хозяйства. Министерство культуры СССР утвердило в 1969 «Положение о единой общегосударственной системе междубиблиотечного абонемента в СССР». Система МБА построена по регионально-отраслевому принципу, её основные структурные звенья ‒ всесоюзные и региональные центры. Функция общегосударственного центра МБА возложена на Государственную библиотеку СССР имени В. И. Ленина. В 1973 МБА пользовалось свыше 60 тысяч библиотек. Читатели могут получать издания для производственной или научной работы через ближайшие библиотеки по месту жительства или работы. Заказ оформляется в установленном порядке на специальном бланке-заказе. Советские библиотеки высылают по МБА отечественные и зарубежные издания (кроме рукописей, диссертаций, газетных подшивок) в оригиналах, микрофильмах или копиях. Издания, отсутствующие в крупнейших библиотеках СССР, могут быть заказаны за рубежом. Работу по международному абонементу ведут 40 советских библиотек с 527 библиотеками 55 зарубежных стран (на 1973)».
Обращаю особое внимание на последнее положение: копирование и микрофильмирование не только было легальным, но и являлось неотъемлемым правом советских читателей!!!
Как видим, Александр Абрамович снова лукавит, причём делает это с расчётом на то, что современное поколение о работе библиотек ничего не знает.
Хитрая уловка
Хочу особо остановиться на одном приёме, который используют многие "обличители" советского строя и который также расчитан на современную аудиторию. Когда Александр Абрамович говорит о дефиците книг в СССР, он постоянно подчёркивает, что ничего нигде нельзя было купить в магазинах. Не буду останавливаться на этом утверждении. Хочу обратить ваше внимание на то, что, даже по рассказу самого Грузберга, книги можно было достать десятком разных способов: купить, обменять, заказать родственникам за границу (мои родители, например, в 1980 году ездили в Болгарию и привезли оттуда массу книг, в том числе и наших, которые продавались в странах соцлагеря) и, наконец, взять в библиотеке, причём, ещё раз напомню положение о межбиблиотечном абонементе, через систему государственных библиотек книги можно было получать из-за рубежа.
От себя же добавлю, что книги распределялись по предприятиям, и мой отец, работавший в Институте горного дела, каждый месяц приносил домой новые книжки. Более того, под новый год на предприятиях проводились конкурсы детского творчества для детей сотрудников, и призами там были те же книги, например, "Хоббит" Дж. Толкина. Книги можно было выменивать в букинистических магазинах, приобретать в обмен на макулатуру и т.д.
И те, кто внимает всем этим грузбергам, не видят подобных вещей просто потому, что для них кроме денег ничего не существует, и если вещь нельзя купить, то её просто нет. Любой нормальный человек понимает, что все книги не скупишь ‒ для них элементарно не хватит места в квартире. Во все времена книги брали у знакомых, в библиотеках, копировали и конспектировали. Но те, кому журналисты и медиаперсоны промывают мозги, книги не читали и не читают. Во все времена, даже в СССР, такие люди покупали книги для украшения своих жилищ, подбирая обложки под цвет обоев, а теперь переключились на крутые гаджеты и брэндовую бытовую технику. Большинство из тех, кто радостно кричит про дефицит книг в Советском Союзе, теперь вообще не читают. Они не сидят в библиотеках, не конспектируют и не копируют. Парадоксально, но они не разбираются даже в технике! Вот, А.А. Грузберг, например, рассказывает студентам:
«Такого, как сейчас, не было: засунул книжку в устройство ‒ получил копию. Все страницы фотографировались, и через месяц-полтора ты получал на почте посылку. В ней небольшие круглые коробочки… ‒ Грузберг на полсекунды задумывается, как объяснить студентам ХХI века, что такое фотоплёнка, ‒ с лентами. Затем с них печатались бумажные фотографии страниц, с которых можно было переводить текст».
И журналистка всё это пишет, даже не понимая, что нет сейчас такого устройства! Я, работая в библиотеке, по долгу службы сканирую газеты с использованием современного планетарного сканера. Процесс занимает столько же времени, сколько и фотографирование, с той разницей что плёнку проявлять не надо, зато надо потом обрабатывать изображение и переводить его в специальную программу для размещения в электронных ресурсах. А Грузберг, если верить Ксении Турбовской, ещё и "задумывается, как объяснить студентам XXI века, что такое фотоплёнка". Серьёзно? Ни журналист, ни студенты не в курсе, что фотоплёнка до сих пор продаётся в фотосалонах и там же есть услуга по её проявке, печати и оцифровке? В библиотеках, кстати, тоже. Я пару месяцев назад в своей библиотеке оцифровал старый микрофильм с книгой на английском языке, которую заказывал в Иностранке ещё в советские времена.
В связи с этим хочется посоветовать любознательным читателям: пожалуйста, проверяйте всё, что говорят или пишут! Сейчас найти информацию, фото или документ - проще простого, надо только не лениться и делать правильный запрос в поисковиках интернета. Это как минимум. А ещё лучше посещать библиотеки, которые не потеряли своей актуальности и могут помочь разобраться в жизни.
Да, а что же вездесущие КГБ и цензура?
Самиздат и тоталитаризм
Вы можете представить себе тоталитарное государство, запрещающее издание зарубежной фантастики и осуществляющее такой строгий надзор за людьми, но в упор не замечающее, что рабочий с военного завода запросто достаёт иностранную литературу, не прячась, распространяет её, да ещё и перепечатывает самиздат? Можно ли сказать, что в СССР был книжный дефицит, если книги на иностранных языках можно было привезти из-за границы, обменять на улице, купить в специализированном отделе центрального книжного магазина и в огромном количестве найти в библиотеке, да ещё и заказать из любой точки страны? Можно ли упрекнуть власти в строгости, если обычный филолог едет в Москву на государственные деньги, но вместо работы сидит в библиотеке с утра до вечера, и никто не требует у него отчёта о проделанной работе? Я лично не могу и не скажу.
Приведу довольно большой фрагмент из книги Хукера, которую я цитировал в статье «Ненобелевская речь Дмитрия Быкова»: «Участие в незаконной издательской деятельности было сопряжено с риском. Руководителя самиздатовской группы, которую Грузберг снабжал переводами, звали Климов. “Говорят, были у него и неприятности с КГБ (еще бы: при такой деятельности), но он каким-то образом умудрялся вывернуться и продолжал свое дело”, ‒ вспоминает Грузберг. Да и к самому Грузбергу власти проявляли повышенное внимание из-за его самиздатовской деятельности. “Конечно, угрожали. За такие дела увольняли с работы и преследовали. У меня обошлось. Правда, у одного моего знакомого, которого как раз обвинили в распространении самиздата, нашли мой перевод и вышли на меня. Но меня только предупредили, чтобы я такими делами больше не занимался. Произошло это, кажется, в 1981 году. И, между прочим, после этого случая я на довольно долгий период от переводов отказался. Возобновил только в 1990 году”. “Появление автора в самиздате почти неизбежно влекло за собой коренные изменения в его жизни. Человек терял работу по специальности (или терял возможность продолжать образование), ограничивалась вообще возможность заработков, могли применить административные репрессии. И это в самом легком случае. Одним словом, человек прощался с прошлой жизнью и начинал существовать как диссидент par excellence. А чтобы решиться на это, нужны очень серьезные основания. И, кстати говоря, это означало испортить жизнь также и своей семье, родным, друзьям и коллегам”, – говорит Евгения Смагина, одна из первых, кто прочитал пересказ Бобырь в самиздате» [Хукер 2003: 26].
В интервью Грузберг дополняет эту картину яркими подробностями:
«Здесь я познакомился с человеком, который произвел на меня глубочайшее впечатление. Он работал в Пермском педагогическом институте и в наш университет пришел случайно. Я однажды увидел объявление: доцент пединститута Лев Семенович Гордон читает лекцию о Шекспире. Шекспир меня всегда интересовал, я посетил эту лекцию, задал ему несколько вопросов, мы с ним поговорили. Он пригласил меня к себе, мы познакомились поближе, и с тех пор я стал ходить к нему постоянно. Лев Семенович был репрессированным, его в 1956 году освободили. Он был первым доктором филологических наук в нашем педагогическом институте, первым защитил докторскую диссертацию, а потом его оттуда выгнали. Знаете за что? Он всегда очень любил молодежь, приглашал к себе студентов, разговаривал с ними. И, конечно, за ним всегда следил КГБ. И вот одну девочку, которая к нему ходила, кагэбэшники заставили писать на него доносы. Она подробно описывала, о чем у них шли разговоры. Потом Льва Семеновича обвинили в том, что он провозглашает превосходство буржуазной культуры, что он считает, например, что Горький ‒ не самый лучший писатель. Как это Горький, которого Ленин похвалил, не самый лучший писатель? Короче говоря, представили большой доклад в наш институт, и Гордона уволили. Это был 1966 год. Именно Гордон познакомил меня со всякими запрещенными авторами».
И снова нагромождение баек. Репрессированного Гордона приняли на работу и позволили читать лекции! Он читал запрещённую литературу и знакомил с ней всех желающих. При этом умудрился защитить докторскую (а значит, до этого защитил и кандидатскую). Только что значит «первым»? Потом какую-то девочку «кэгэбэшники» заставили писать доносы. Как заставили? Пытками? А почему они сразу не заставили этого Гордона замолчать? Разве тоталитарной власти нужны доказательства? Мы ведь знаем, что тогда сажали даже за анекдоты. Гордон тоже, вон, сидел, причём, согласно данным Российской национальной библиотеки, ‒ привлекался аж три раза! И последний раз по статье 58-10. А что там, кстати, в статье? «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой ‒ лишение свободы на срок не ниже шести месяцев». А что, если сегодня в какой-нибудь цивилизованной стране учёный и преподаватель будет призывать к свержению существующего строя и распространять литературу с аналогичными призывами, его наградят, что ли? Если вы в это верите, то почитайте о том, как в США за неблагонадёжность ликвидируются целые факультеты [Паренти 2006].
Более того, Грузберг лукавит, когда говорит:
«Он был первым доктором филологических наук в нашем педагогическом институте, первым защитил докторскую диссертацию, а потом его оттуда выгнали… представили большой доклад в наш институт, и Гордона уволили. Это был 1966 год.».
Согласно данным той же Российской государственной библиотеки, докторскую диссертацию он защитил 13 ноября 1967 в МГПИ, а после присуждения степени был переведен в Саранск в Мордовский университет и 10 июня 1970 утвержден в звании профессора по кафедре всеобщей истории. То есть никто его не выгонял, да и защитился он после 1966 года, когда, его, по словам Грузберга, "выгнали". Как же это понимать, уважаемый Александр Абрамович?
А вот ещё примеры советского тоталитаризма и горестей самиздата:
«Мы организовали в Перми клуб фантастики «Рифей», собирались в Доме журналиста раз в месяц. Из этого клуба вышли очень многие хорошие современные писатели-фантасты. Это были официальные мероприятия, они проводились с разрешения начальства. Все писали, все были любителями фантастики. Мы читали свои произведения, обсуждали их.
А ниже – странная история некоего Климова и уже знакомого Раиса:
«Климов был как бы центром распространения фантастического самиздата… Представьте: у Климова была вторая квартира, своего рода офис, где он держал материалы, книги, в нем проводились все работы по размножению самиздата… Все это продолжалось в течение десяти лет… Раиса однажды засекли с этими переводами. Его задержали, допрашивали. Он ничего не рассказал, но они определили круг его знакомых. Поговорили со мной, заявили: «Переводами не занимайтесь, если не хотите, чтобы у вас были неприятности». Я спросил: «А что, надо разрешение, чтобы переводить?» В ответ услышал: «У нас на все нужно разрешение». Что было делать? Я перестал переводить. Примерно с 1983 по 1990 год я ничего не переводил. Читал, конечно».
Как эта история согласуется с ужасами, описанными Хукером? Он же со слов самого Грузберга и ещё какой-то дамы писал страшные вещи:
«Человек терял работу по специальности (или терял возможность продолжать образование), ограничивалась вообще возможность заработков, могли применить административные репрессии. И это в самом легком случае. Одним словом, человек прощался с прошлой жизнью и начинал существовать как диссидент par excellence… И, кстати говоря, это означало испортить жизнь также и своей семье, родным, друзьям и коллегам».
Ни одного примера Грузберг не привёл. Ну, хоть бы сказал, что Раиса пытали, силой выбивали показания! Нет, просто «отследили связи» и погрозили пальцем. Никто «с прошлой жизнью не попрощался» и работу не потерял. И это за десять лет, при том что никто не скрывался, клуб был официальным, а Раис работал на военном заводе! У меня, знаете ли, возникли вопросы к КГБ: и это всё, на что был способен Комитет государственной безопасности в тоталитарной стране?
А ещё у меня возник вопрос к журналистке Анне Гилёвой, которая в начале статьи написала:
«Сегодня нелегко понять, что двигало советскими переводчиками-подпольщиками, которые в свободное от основной работы время на голом энтузиазме переводили книгу за книгой: они знакомили страдавших от книжного дефицита читателей с запрещенными в СССР произведениями ‒ и не в последнюю очередь с почти не издававшейся у нас западной фантастикой».
Анна, Вы действительно не заметили противоречий в рассказе уважаемого Александра Абрамовича? Вопрос, конечно, риторический, потому что…
Итог
«А зачем столько политики?» ‒ спросит иной любознательный читатель. – «Статья же называется “О переводах Грузберга”»! Увы, как можно заметить, политику развёл сам уважаемый переводчик, посвятив большую часть своего рассказа не работе над переводом книг Дж. Толкина, а тиражированию мифов о Советском Союзе. И если бы рассказ этот не был полон противоречий, нестыковок и откровенного лукавства, то на нём можно было бы и не заострять внимания. Как и в случае с Дмитрием Быковым* (признан иноагентом в РФ), литература Александру Абрамовичу нужна только как информационный повод для антисоветской пропаганды. А вот зачем ему и таким, как он, нужна сама антисоветская пропаганда, я объясню во второй части.
Здесь же хочу заметить, что Грузберг действует открыто и смело. Он говорит вещи, которые противоречат друг другу, и никто этого не видит! Он делает заведомо ложные утверждения, зная, что никто не будет проверять, хотя для этого не надо даже открывать книги – достаточно, как говорит молодёжь, «загуглить». Но никто не «гуглит»!
А на книги Дж. Толкина и других писателей-фантастов и сказочников ему наплевать, и это сразу становится очевидным, как только мы обращаемся к его переводам.
Литература
Грузберг А. А. За что я люблю фантастику // Молодая гвардия. 1979. 28 ноября.
Ляпунов, Б. В. В мире фантастики : обзор научно-фантастич. и фантастич. литературы / Б. В. Ляпунов. ‒ 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Книга, 1975. ‒ 207 с.
Осипова, Э.Ф. О переводах Эдгара По в России // Литература двух Америк, № 2, 2017, с. 141-155.
Паренти, М. Власть над миром. Истинные цели американского империализма [Текст] / М. Паренти ; пер. с англ. Л. В. Афанасьева. ‒ М. : Поколение, 2006. ‒ 280 с.
По, Э.А. Золотой жук. Рассказы / Ред. А. Старцева. М.: Воениздат, 1945.
Хукер, Марк Т. Толкин русскими глазами М.: TTT, СПб:ТО, 2003.