Здесь я хочу поговорить о том, нормальна ли вообще ситуация, описанная в первой части, и можно ли судить о Толкине по его чрезмерно активным поклонникам и даже «исследователям».
В наше нелёгкое время любые попытки отстоять нормальное мышление или просто попытки заговорить о нормальности сразу порождают гневные восклицания: а что такое норма? Или утверждения: нормы не существует! Я сам не раз и не два сталкивался на заседаниях клуба с такими ситуациями, порождавшими яростные споры, в ходе которых вместо аргументов и фактов в ход пускались обидки и шантаж, вроде: «это что, значит, Вы считаете меня сумасшедшей?!» Чтобы таких обидок не было у читателей, делаю сразу три предупреждения:
1. Я говорю не о людях, а об идеях, и желания кого-то обидеть лично у меня нет.
2. Если читатель узнаёт в тексте себя, это не повод заявлять, что я говорю ерунду, а скорее повод задуматься над собой, тем более что я транслирую не только свои субъективные впечатления, но и привожу объективные данные.
3. В своих суждениях я исхожу из принципа «Платон мне друг, но истина дороже», поэтому, если читатель не согласен с моими выводами, он всегда может найти достойные аргументы, чтобы опровергнуть мои доводы, и написать об этом по почте – я всегда рад конструктивному диалогу и со всем вниманием отнесусь к возражениям.
А теперь к делу.
Норма
Проблема нормальности толкинизма, как я уже писал ранее, является частью более общей проблемы отрицания нормы в современном буржуазном обществе. Особенно ярко это проявляется в гуманитарных исследованиях, о чём – большинство моих публикаций в разделе «Критика». Поэтому я сразу расставлю все точки над и, а потом рассмотрю с позиций нормы то, что называется ролевым движением.
К великому разочарованию «не таких, как все» норма всё-таки существует и лучше всего её определил знаменитый немецкий социолог, социальный психолог и философ Э. Фромм:
Норма – это продуктивность, неотчуждаемость от общества, связь через эмоции с внешним миром, постижение объективной реальности своим интеллектом, осознание собственной неповторимости и связи с ближним [Варламова 2016: 26].
Соответственно патология – это непродуктивность умственных усилий, отчуждение от общества, неадекватная эмоциональная реакция на окружающий мир, разрыв с объективной реальностью, неспособность осознать собственную неповторимость и неспособность поддерживать близкие отношения [там же]. Далее я представлю соотношение нормального и ненормального на разных уровнях общественного бытия в виде таблицы:
| нормально | ненормально |
| физический уровень | |
| Сложность структуры, характеризующейся чёткой дифференциацией и межуровневой интеграцией операциональных и регуляторных аспектов | Дистресс – разрушительный процесс, ухудшающий протекание психофизиологических функций |
| Адекватность и своевременность готовности организма внешним требованиям | Дисфункция – ограничение возможностей в одной или более областях |
| психо-эмоциональный уровень | |
| Баланс произвольной и непроизвольной саморегуляции при ведущей роли произвольной (соматогнозис-речь) | Несформированность механизма речевой саморегуляции (опосредованности) |
| Адекватная эмоциональная реакция на окружающий мир | Неадекватная реакция |
| речемыслительный уровень | |
| Адекватность мышления бытию | Утрата различий между мыслию и речью |
| Адекватное речевое воплощение понятий | Распад функции образования понятий |
| социальный уровень | |
| Многогранные контакты с окружающим миром | отчуждение |
| Активация исходных способностей и механизмов поведения с их последующим структурным и функциональным видоизменением, дифференциацией и интеграцией | Неспособность поддерживать близкие отношения |
| Образование внутреннего «Я» через ассимиляцию «внутреннего образа внешнего мира» | Разрыв с объективной реальностью |
| социально-правовой уровень | |
| Уголовно-правовая соразмерность | несоразмерность |
| Эстетический уровень | |
| Единство формы и содержания при ведущей роли содержания | Разрыв формы и содержания. Формализм и «концептуализм» |
| Развитие в единстве с формой | статичность |
Физический уровень
Подробнее с вопросами нормального развития на физическом и психо-эмоциональном уровне можно познакомиться в монографии нейропсихолога, кандидата психологических наук, профессора кафедры клинической психологии факультета психологического консультирования МГППУ Анны Владимировны Семенович [Семенович 2010: 365-371]. Я же кратко поясню основные моменты.
Все мы знаем, что наши организмы устроены чрезвычайно сложно, как, впрочем, и всё, что создано в рамках современной высокотехнологической цивилизации. Разумеется, человек сложнее, но принципиальной разницы нет: для того, чтобы мы жили, двигались, выполняли сложные действия и думали, нужно, чтобы наши тела состояли из огромного количества элементов, которые с одной стороны чётко отличались друг от друга, а с другой были надёжно связаны и взаимодействовали при работе, как и в любой аппаратуре. Это положение очень хорошо иллюстрируется эпизодом из сказки «Старик Хоттабыч», где джинн наколдовал для героя телефонный аппарат из «цельного куска самого отборного чёрного мрамора», а когда понял, что внутри аппарата «должно что-нибудь быть… вроде как в тех часах», и изъявил желание разобраться в сложном устройстве, главный герой объяснил ему, что «для этого нужно сначала пройти всё электричество…», а для этого «ещё раньше пройти всю арифметику, всю алгебру, всю геометрию, всю тригонометрию, всё черчение и ещё много разных других наук» [Лагин 1958: 276-277].
Чётко различаемые элементы – это и есть дифференциация, а их взаимосвязь и слаженность – это интеграция. Под операциональностью понимаются внешние элементы действия, но самое главное – это регуляция. Как и в любом сложном приборе, в наших организмах всё должно быть чётко отрегулировано, иначе мы начинаем чувствовать недомогание, а наша функциональность быстро падает. Даже незначительное отклонение от нормальной температуры приводит к плохому самочувствию, а уж если системы организма начинают работать не в такт или сильно отклоняться от средних показателей, то мы говорим о дистрессе, болезни и разрушении.
Психо-эмоциональный уровень
Но с этим, вроде бы, никто не спорит, хотя находятся отдельные индивиды, которые могут игнорировать такие сбои, пренебрегать лечением и надеяться на то, что погуляют, полежат, и всё пройдёт, пока не становится слишком поздно. Пандемия коронавируса это очень хорошо показала. А вот отклонения на психо-эмоциональном уровне сейчас как-то активно отрицаются. Либо по принципу «отклонений вообще нет, а есть альтернативы», либо по принципу «нет здоровых, а есть недообследованные». Вот что написано, например, о детях «индиго» на сайте Тбилисской центральной районной больницы: «Дети индиго… очень отличаются от обычных детей. Как правило, они видят новые, более рациональные способы решения различных проблем, но эти способы идут вразрез с общепринятыми нормами, поэтому дети индиго плохо приживаются в обществе. Но они очень любят природу и животных, хорошо относятся к людям, если только их не заставляют быть как все и не подводят под общие правила. Жестокими они становятся именно по этой причине. Желание находить новые пути развития мира, изменить его – вот что главное для детей индиго»! Вот как, оказывается, что агрессивность - это признак хорошего отношения к людям! Просто не надо ничего требовать от других, и к вам будут относиться очень хорошо. И это пишут врачи, хотя всю историю придумала экстрасенс (Нэнси Энн Тэпп), понятие является псевдонаучным, а само явление – мифом, о чём пишет та же А.В. Семенович [Семенович 2010: 349]. В принципе, похожую идею мы можем встретить в любой современной книге по авангардному искусству.
И всё же здесь мы тоже можем чётко отграничить норму от ненормы, поскольку главным показателем является адекватная реакция на окружающий мир и развитая произвольная саморегуляция, воплощённая в речи. Речь и мышление, как известно, взаимосвязаны. Сложная и логически связная речевая деятельность формирует структурированное сложное мышление, которое по этой причине называется вербально-логическим (от латинск. verbum и древнегреч. λόγος с общим значением «слово»). Обратите внимание, что от греческого слова происходит и современное понятие логика, о чём я подробно писал в публикации «Логика и диалектика». Таким образом, высокоразвитая речь – залог высокоразвитого мышления- позволяет нам контролировать свои спонтанные эмоции, тем самым достигая адекватности реакций на окружающий мир. Именно поэтому «у современного взрослого человека чувственная ступень познания находится во взаимодействии с рациональными формами» [Калантар 1980: 166]. Определить же адекватность нам не составит труда. Возьмём, к примеру, такой случай из жизни толкинистов, о котором рассказал корреспондент Сиб.фм 27 декабря 2017 года: «Следственные органы Алтайского края направили в суд уголовное дело, возбуждённое в отношении знатока творчества британского писателя Джона Толкина, который после жаркого спора о литературе и древнем оружии напал с топором на оппонента». Думаю, здесь не надо быть продвинутым психологом, чтобы понять, что такое поведение адекватным не назовёшь. Мне могут возразить: но он же – знаток творчества Толкина, а значит, речь у него хорошо развита и мышление на должном уровне! Но тут мы переходим к этому самому уровню.
Речемыслительный уровень
Мало просто уметь говорить – избыточность человеческого языка позволяет нам сказать всё что угодно от «зелёного солнца» до глокой куздры, которая штеко будланула бокра, и даже бесцветных зелёных идей, которые яростно спят. Однако более сложная задача – сказать то, что соответствовало бы первичному миру, то есть объективной реальности. Для этого фантазии мало, необходимо тщательное изучение и сопоставление фактов, которые не придумаешь и не выбросишь по своей воле, и, как блестяще показали замечательные лингвисты Щерба на примере глокой куздры [Успенский 1962: 324-329] и Н. Хомский на примере бесцветных зелёных идей [Хомский 1962: 418], не всё, что правильно с точки зрения грамматики, верно с точки зрения реальности. Более того, «глокая куздра» помогает нам понять, что фраза может быть осмысленна, а слова – грамматически правильно оформлены, но при этом оставаться абракадаброй, что сразу видно, а вот «бесцветные идеи» напоминают, что и слова могут быть реальными, но всё же составленная из них фраза окажется бессмысленной, что не сразу заметно. Речь и мысль, хотя и связаны, но не тождественны, и слова облекают наши мысли, но не подменяют их. В противном случае человека настигает то, что в психиатрии называется шизофренией, а именно: утрата различий между мыслию и речью и, как следствие, нарушение перехода от слышимой речи к мысли, а также распад функции образования понятий [Журавлёв 2014: 127-128].
Социальный уровень
Человек – единственное животное, наделённое сознанием, поскольку сознание – это свойство высокоорганизованной материи; высшая форма отражения действительности; способ отношения человека к миру и самому себе, опосредованный общественно-исторической практикой [Крюков, 2006: 207]. Как отмечал Дюркгейм, «множество различных умов сравнивали между собой, сближали и соединяли свои идеи и чувства, и длинные ряды поколений накапливали свой опыт и свои знания. Поэтому в них как бы сконцентрировалась весьма своеобразная умственная жизнь, бесконечно более богатая и более сложная, чем умственная жизнь индивида» [Дюркгейм 1996: 126]. Из этого следует, что человек как личность формируется в процессе социализации и общественное бытие первично по отношению к индивидуальному сознанию [Крюков, 2006: 64]. Процесс формирования сознания проходит аналогично формированию высокоорганизованной материи наших тел с постепенным структурным и функциональным видоизменением, дифференциацией и интеграцией элементов структуры мышления, которые приводят к образованию внутреннего «Я» через ассимиляцию «внутреннего образа внешнего мира» [Семенович, 2017: 377], то есть «психическое есть отражение не физиологических процессов в мозгу, а внешнего мира, в котором человек живёт и действует. Собственные переживания осознаются опосредованно, через отношение к объекту» [Журавлёв, 2014: 76].
Понятно, что достичь этого можно только через множественные и тесные связи с окружающими людьми, которые являются носителями опыта и знания предыдущих поколений. Замкнутость, эгоизм, плохое отношение к людям, непомерное самомнение, – всё это приводит к тому, что связи или разрушаются, или вообще не формируются, и тогда происходит серьёзный сбой с печальными последствиями, вплоть до отрыва от реальности, которые человеком могут и не осознаваться в силу неразвитости этого самого сознания.
Социально-правовой уровень
При таком исходе неизбежно возникают предпосылки и для преступного поведения, поскольку нарушения на предыдущих уровнях порождают неуравновешенность и неадекватность, что хорошо иллюстрируется примером с толкинистом, пытавшимся решить спор с помощью топора. Тогда в силу вступают социально-правовые нормы, которые заключаются в соразмерности наказания преступлению, что составляет основу понятия справедливости [Уголовное право 2008: 54].
Эстетический уровень
И, наконец, те же критерии нормы действуют и в области искусства в целом и литературы в частности: единство формы и содержания при ведущей роли содержания [Гегель 1937: 539-541], что соответствует балансу произвольной и непроизвольной саморегуляции при ведущей роли произвольной, то есть речи, на психо-эмоциональном уровне. Обратите внимание на то, что подлинное искусство напрямую зависит от состояния психики, что тщательно пытаются замолчать сторонники современной гуманитарно-идеалистической теории, переворачивая всё с ног на голову и выдавая помешательство за гениальность.
Но из вышеприведённых материалов можно сделать однозначный вывод:
Ключевыми словами, характеризующими норму, являются
связь, адекватность, соразмерность и речь,
а ключевыми критериями –
адекватность, уравновешенность и социальность
Посмотрим, соответствуют ли этим критериям толкинисты-ролевики-реконструкторы. И здесь я опять предоставляю слово Дарту Вальтамскому.
Тусовка
В уже упоминаемой статье «Толкин и толкинизм: взгляд справа» всё это движение прямо называется маргинальной тусовкой и приводятся чёткие критерии, по которым она однозначно отделяется от подлинных увлечений. Критерии эти я также представлю для наглядности в таблице:
| подлинные увлечения | тусовка |
| объединяющее начало | |
| общий труд, общие идеалы, общая цель, общие убеждения, общий взгляд на мир, общие интересы | общее времяпрепровождение и общие развлечения; трата времени, «тусование» |
| Активное и продуктивное «делание»: развитие физических и духовных навыков | Чистое развлечение |
| лидер | |
| человек ответственный, разумный, внимательный, умеющий ладить с людьми | тот, кто проводит в ней больше времени. Неформал, тусовщик, «олдовый геймер», не обремененный ни работой, ни серьезными увлечениями; бездельник и тунеядец |
| способ выделиться | |
| знания, умения, навыки | нарочитость, эпатаж, необычность |
| участники | |
| нормальный, физически и нравственно здоровый человек, занимающийся общественно-полезным трудом | хиппи, тунеядцы, маргиналы, психопаты – люди, мало связанные с семьей, общественно-полезным трудом, даже не имеющие серьезных увлечений |
| отношение к обществу | |
| центростремительное: работа, книги, любимое хобби, семья | центробежное: противопоставление взглядов и поведения поведению, принятому в обществе |
| отбор | |
| положительный | отрицательный |
Обратите внимание, что Дарт Вальтамский более категоричен в своих оценках, хотя сам позиционирует себя как ролевика: тунеядцы, маргиналы и психопаты – это его определения, а не мои. И что ещё интересно: он даже отказывает толкинистам в хобби и чтении книг, настаивая на том, что у них нет серьёзных увлечений! А как же рассуждения Н.Г. Прохоровой о словарях, учебниках по древним языкам и книгах по искусству и рукоделию, которые я приводил в первой части статьи? Мой личный опыт убедил меня в том, что прав Дарт Вальтамский. Как я писал, за тридцать лет изучения творчества Толкина я ни разу с такими толкинистами не сталкивался. В чём секрет? А Дарт объясняет это очень просто: «Те, кто даже в рамках ролевого сообщества достигнут реальных творческих успехов (поэты, певцы, художники, писатели) неминуемо выйдут на уровень профессионализации и тусовку покинут. «Уцелеют» худшие». Увы, я в своё время именно по этим причинам и не влился в ряды ролевиков: всё своё время я тратил на учёбу, работу, чтение книг и творчество, а вот многие, кого я знал, так и не смогли доучиться или сделали это годам к сорока, когда я уже давно защитился и много лет работал преподавателем. У меня не было ни времени, ни желания топтаться на одном месте с «пожизненной квентой», и спустя тридцать лет, встречая старых знакомых, я с удивлением обнаруживал, что они так и остались в 90-х вместе с книжками Толкина, и мне нечего было им сказать.
Дарт Вальтамский приходит к неутешительному выводу: «Такое сообщество рано или поздно, но неминуемо, станет по своему характеру антисоциальным, маргинальным, паразитическим». А затем делает существенную оговорку: «Разумеется, далеко не все толкинисты и ролевики погружены в жизнь описанной среды. Здравомыслящие организаторы РИ стараются по возможности не допускать описанную массу на проводимые ими действа. Но, когда защитники толкинизма и ролевизма, утверждают, что описанные явления и описанная масса не имеет отношения к толкинизму и РИ, они бессовестно лгут. Между «субкультурой досуга» и маргинальной тусовкой существует прямая причинно-следственная связь» Это настолько важное дополнение, что я сделаю на нём ударение:
Между «субкультурой досуга» и маргинальной тусовкой существует прямая причинно-следственная связь
Ролевые игры и театр
Когда основной запас аргументов про «научность» и «литературность» толкинизма заканчивается, обычно прибегают к более хитрым доводам, дескать, ролевые игры – это театральное действие, и никто не собирается куда-то убегать от реальности. Тут они совершенно очевидно лукавят, поскольку эскапизм – центральная тема философии толкинизма, подкреплённая рассуждениями самого автора. А Дарт Вальтамский и тут приводит ясные аргументы, не оставляющие никаких сомнений в существенных различиях между этими явлениями. Аргументы, которые я также обобщу в таблице:
|
театр |
РИ |
|
профессионализм |
любительство |
|
Внешняя манифестация |
Внутреннее состояние |
|
Роль – маска на лице |
Роль – маска на душе |
|
Детерминированность действия |
Свобода выбора |
|
Актёр – знаковый символ |
Игрок – живой человек |
|
Персонаж подчинён личности актёра |
Личность игрока и персонаж совмещены |
|
Чужая личина |
Чужая личность |
|
сыграть |
выиграть |
|
Чёткое разграничение актёра и персонажа |
Размывание границ |
|
Ограниченность во времени |
длительность |
Мне нравится точность формулировок: маска на лице и маска на душе; знаковый символ и живой человек! В своё время, определяя характеристики настоящего актёра, замечательный советский деятель искусства Борис Евгеньевич Захава писал: «Наличие разницы между жизненными и сценическими переживаниями признавал и Станиславский. Жизненные переживания он называл «первичными», а сценические – «повторными». Различие между ними каждый актер познает на своем собственном опыте; играть на сцене и не заметить этого различия нельзя. Впрочем, и не будучи актером, нетрудно понять, что если бы актер жил на сцене совершенно такими же чувствами, как в жизни, то, играя, например, сцену поединка, он мог бы на самом деле заколоть или изувечить своего партнера, а после спектакля, где его роль кончается тем, что герой сходит с ума, его всякий раз увозили бы в психиатрическую больницу. Разве мог бы актер, живя на сцене такими же чувствами, как в жизни, так быстро овладевать собой и успокаиваться после того, как закрылся занавес?» [Захава 1973: 21]. Это как раз о различии актёра как знакового символа и игрока как живого человека. И далее: «Внутренняя жизнь актера в качестве творца и его внутренняя жизнь в качестве образа находятся в состоянии взаимодействия и взаимопроникновения. В конечном счете они образуют единство. Однако ведущей противоположностью в этом единстве является никогда не угасающее, постоянно направляющее творческий процесс активное творческое «я» актера» [там же: 25]. Этот факт полностью отвечает критериям нормы в искусстве: единство формы и содержания при ведущей роли содержания. В противном случае, замечает Захава, «в психике актера не осталось бы места для творческого удовлетворения и контроля, он весь целиком, без остатка был бы захвачен чувствами роли. А между тем никакое искусство без творческой радости художника существовать не может. Поэтому, живя на сцене искренне и глубоко жизнью своего образа, актер ни на минуту не должен целиком растворяться в образе, терять самого себя» [там же: 24]. Именно это и происходит с ролевиками, которые игнорируют рациональную составляющую человеческой личности, делая упор только на чувствах, на погружении в образ. И как следствие –
Пожизненная квента
Дарт Вальтамский пишет: «Выглядит это так: «на той игре я гнома играл, но на самом-то деле по жизни я эльф». Настоящий. Игры сделали свое дело. Человек научился жить ролями. Он уже не вычленяет свою личность как таковую. Он растворился во множестве ролей. У таких людей странная вера. Они не умеют ни верить, ни не верить, они как-бы-верят. Они играют роль, и ощущают себя играющими роль, но в принципе не способны выйти из роли. Они могут только поменять одну роль на другую».
С этого момента и начинается постепенное сползание в мутный поток безумия. Не просто отклонение от нормы, но самое настоящее сумасшествие со всеми вытекающими последствиями, ведь, в сущности, перед нами не что иное, как присловутое диссоциативное расстройство личности. Дарт Вальтамский отмечает одну особенность, которую сам он никак не комментирует, но которая чётко отмечает порог, за которым человек навсегда уходит из мира нормальных людей: «Когда это необходимо (например, на приеме у психиатра) он сыграет (!) роль нормального человека из этого мира. Оставшись с приятелями – снова вернется к роли эльфа». Подобное явление в психиатрии называется диссимуляция – симуляция психического здоровья [Калашник 1961: 354]. Да, оно было известно давно, ещё до того, как маховик ролевых игр раскрутился на полную мощность, поэтому перейдём к разбору признаков, позволяющих заподозрить прямую связь ролевого движения с психическими расстройствами.
Прогресс в прошлом – регресс в настоящем
Ни одно явление не может рассматриваться вне исторического, социального и общественно-экономического контекста, в котором оно функционирует. В противном случае мы получаем «сферического коня в вакууме», абсолютно оторванного от реальности, а значит и абсолютно непригодного для её понимания. Зачастую нарушение нормы – это элементарный «сдвиг по фазе», то есть действия без учёта контекста. Ярким примером такого поведения является известная притча о Ходже Насреддине, который делал всё невпопад: на похоронах желал счастливого пути, на свадьбе плакал, увидев охотника, подстерегающего добычу, пел и веселился. Проблема была в том, что он использовал рекомендации, как себя вести в разных случаях, не в тех самых случаях, а в первой же возникшей ситуации [Двадцать три Насреддина 1978: 242].
Как я отмечал выше, норма – это адекватность, соразмерность и связь. Так вот, «В основе психических заболеваний лежит нарушение нормального взаимодействия возбуждения и торможения, возникновения в мозговой коре неподвижных и длительных очагов «застойного» торможения или возбуждения» [Калашник 1961: 130], то есть такой же «сдвиг по фазе», но уже на психо-эмоциональном уровне, а если вернуться к толкинистам и «фэнтези», то швейцарский психиатр Ойген Блейлер в своё время отмечал связь мифов и суеверий с психическими расстройствами [Блейлер 1927].
В пособии Я.М. Калашника встречается одна интересная история болезни, иллюстрирующая развитие психопатии, которую стоит привести почти целиком:
«Мужчина, 20 лет, обвинялся в ограблении приходной кассы коммунального банка и убийстве милиционера. Воспитывался без отца… В школе учился плохо, хотя обнаруживал способности. Любил историю, географию и литературу, с увлечением читал книги о походах и подвигах богатырей, рыцарей, полководцев. Любил мечтать, «жил» в описываемой в книгах обстановке. Любил мастерить воинские доспехи: мечи, луки, копья, облачался в них и с ребятами или один разыгрывал сражения «по всем правилам военного искусства». Любил также лепить различные фигуры, выжигание по дереву, увлекался стихами Лермонтова, находил у него «родственную душу», сам писал стихи. Дома конфликтовал,… считал, что мать «не понимает» его, стал уходить из дома, ночевал на чердаке, дни проводил в лесу, «любуясь природой» и «закалял тело и волю». Заниматься делом он «не мог и не хотел». По настоянию родственников устраивался на работу грузчиком, слесарем, но затем оставлял работу. «Однообразие работы» тяготило, совершал прогулы, работал плохо…» [Калашник 1961: 314]. Устав от упрёков родных, он решил уехать, но денег у него, разумеется, не было, и тогда мужчина ограбил кассу, убив при этом милиционера. На преступление он пошёл, вооружившись самодельным палашом и надев каску, сделанную из фары мотоцикла. Как показало обследование, «испытуемый в ясном сознании, ориентирован в месте, времени, окружающей обстановке, знает цель помещения в экспертное учреждение, охотно рассказывает о переживаниях; временами иронизирует над собой, любит произносить многозначительные слова и фразы. Рассказывает явно вымышленные фантастические истории, якобы имевшие место в его жизни, основная цель которых заключается в том, чтобы повысить собственную значимость… При изложении мыслей формально логичен, обнаруживает запас знаний, соответствующий образованию. Однако суждения поверхностны, незрелы и соответствуют ребёнку 10-12 лет… С детской непосредственностью рассказывает об интересующих его до сих пор занятиях фехтованием и маршировкой. Хвастливо заявляет, что обладает необходимыми качествами полководца…» [там же: 314-315].
Что мы здесь видим? То, что приветствуется и, несомненно, полезно для ребёнка, в данном случае обернулось тяжёлым преступлением. В раннем детстве увлечение приключенческой литературой и сказками, игры в своих любимых персонажей способствуют развитию, но, как пел В. Высоцкий, «в грёзы нельзя на совсем убежать. Краткий век у забав…», а пациент, описанный Я.М. Калашником, явно заигрался, застрял в детских мечтах, что сформировало в нём уже знакомое представление о «тяготах» взрослой жизни в виде работы и самостоятельности.
А ещё мы видим, что специфические черты в характере данного психопата очень похожи на те, что встречаются у толкинистов: жизнь в описываемой в книгах обстановке, изготовление игрового оружия и доспехов, уход в лес и убеждение, что близкие его «не понимают», а повседневность однообразна!
А им поддакивают взрослые, которые представляются специалистами, например, некий Алексей Мелия, написавший целую книгу про мир аутизма: «Богатырь — это такой представитель народа, наполняющий своим желанием повторяющиеся бытовые практики. Посадили зерно, оно выросло, его убрали, вырастили детей. Эти циклы повторяются, повторяются, повторяются… Это не работа энтузиастов и не символический ритуал, а тяжелый труд, рождающий постоянную усталость… Богатырь очень скучен. Приходить с тяжелой работы и смотреть «Сельский час» — это как-то уж совсем беспросветно». Обратите внимание, как и в случае с толкинистами, здесь чётко проводится простая мысль: народ, занимающийся обычным трудом, с которого кормится вся эта «элита», беспросветно скучен – никакой «духовности» и «романтики».
Важно подчеркнуть, что «психопатический характер формируется в результате неблагоприятного воздействия внешней среды и неправильного воспитания» [Калашник 1961: 305]! В случае с ролевиками отлично видно и то, и другое, поскольку они сами признают, что это движение зародилось в переломную эпоху, когда уничтожались все социальные связи и моральные устои, а поскольку делалось это сознательно, то вина во многом ложится на взрослых, которые, подобно процитированному выше психологу, сами внушали подрастающему поколению подобные идеи.
Теперь по поводу смещения акцентов. Ролевики по сути своей занимаются именно этим. Появление в одеяниях прошлых или никогда не существовавших эпох на улицах, научных конференциях и вообще где бы то ни было за пределами кино- или театральной студии, сцены или карнавала – это «сдвиг по фазе», смещение контекста и вообще то, что в русском языке называется неуместным поведением, которое само по себе, может быть, и нормальное, но не в том месте. И в этом его ненормальность! Чрезмерное погружение в фантастический мир, «жизнь» в нём – тоже ненормальность! Как и серьёзное отношение к мифам и легендам. По поводу последних хорошо сказал переводчик «Властелина Колец» В.С. Муравьёв: «Образы эти лживыми не бывают – ложным может быть лишь их буквальное, огрубленное и примитивное понимание» [Муравьёв, 1982: 327]. А те, кто рассуждает о чрезмерной роли мифа в жизни современного человека, кто возрождает мистицизм и веру в сверхъестественное, делая их не фактом истории, а частью повседневности, тот и скатывается в то самое буквальное, огрублённое и примитивное понимание наследия прошлого. Как писал американский психолог и психиатр Бруно Беттельхейм, «миф превращается в опасное заблуждение в тот момент, когда он усыпляет в нас стремление к знанию, вселяя уверенность, будто проблему можно решить, даже толком не поняв её суть» [Беттельхейм 2019: 360].
Когда со мной начинают спорить, я задаю закономерный вопрос: а чем вам не нравятся театральные постановки? Если у вас есть тяга к литературе, мифологии, перевоплощению, поступайте в театральное училище, организуйте кружок актёрского мастерства при школе или детском клубе. Не хотите играть заранее прописанные роли, придумайте свой сюжет и также воплощайте его на театральных подмостках. Но нет, возражают мне. Там надо будет отчитываться перед руководством школы или клуба, объяснять цели и задачи мероприятия, а это значит – о, ужас! – притеснять свою собственную уникальную личность! А самое главное, там необходимо много работать над характерами и персонажами, делать так, чтобы это понравилось зрителю, и чтобы зритель возвысился, а не впал в бездну мутного и невменяемого потока сознания. И тут мы видим, как сквозь все эти отговорки проступает другая характерная черта патологии –
Разрыв социальных связей
Когда Вы приходите в общественное место в чужеродном костюме или начинаете проявлять черты, свойственные архаическому образу жизни и мировоззрению, то невольно привлекаете к себе внимание, но внимание это настороженно-удивлённое, а не благосклонное, поскольку становится непонятно, что Вы хотите этим сказать? Зачастую, как и в прочих маргинальных тусовках, такое делается ради эпатажа и привлечения к себе внимания. Покрасить волосы в зелёный цвет или облачиться в платье королевны проще, чем привлечь внимание людей достоинствами своей личности – для этого надо много учиться, в том числе и у окружающих, а это требует самокритичности. Я.М. Калашник отмечает, что стремление рассказывать фантастические истории о себе тоже связано со стремлением повысить собственную значимость. В результате «не такой, как все» стремится прибиться к маргинальной группе таких же «не понятых», а поскольку в этой среде каждый сам себе индивидуальность и личность, то очень быстро «не такие» начинают конфликтовать друг с другом, откуда и берётся то самое характерное явление среди ролевиков, которое с горечью констатировал Владислав Смородинов в статье «О проблемах реконструкторского движения…»: «По результатам эксперимента было выявлено, что самая главная, самая большая, самая разрушительная для движения проблема, это не государство со своим вставлением палок в колёса, не мелкие сволочные политические партии, хайпящие на травле нашего брата, не недобросовестные сотрудники органов и т.п. Проблема Реконструкции №1 – это сами Реконструкторы, каждый из нас по отдельности и все мы вместе взятые одновременно. Именно благодаря нам внутри и снаружи нашего движения существует всё то плохое, что мы видим и с чем соприкасаемся каждый день… Исследуемые комментарии более чем красноречиво демонстрируют тот факт, что большинство представителей нашего движения ничем не лучше бешеных псов, готовых не упустить момент, чтобы как можно больнее укусить своего коллегу, причинить любой возможный вред. И после этого мы удивляемся почему распадаются клубы, почему регрессируют темы, почему мы не можем сорганизоваться в отстаивании своих законных прав и интересов, почему мы не можем совместно повышать уровень и количество мероприятий, почему мы не можем сделать реконструкцию лучше. После этого же мы удивляемся тому, откуда берутся заявы в органы на тех или иных наших коллег, и почему вдруг не с того не с сего происходят спонтанные обыски с изъятиями…. список можно продолжать вечно».
А при таком подходе не за горами и шизофрения, которая в самых общих чертах определяется как «утрата психикой её социальности, снижения бдительности сознания» [Журавлёв 2014: 114, 122]. Мне могут возразить: шизофрения – генетически обусловленное заболевание! На что я могу ответить: ох уж эта генетика! Как удобно списать все социальные проблемы на генетику и объявить себя не просто «не таким, как все», а «таким уродившимся». В прошлой части мы уже читали, что любовь к истории нельзя привить. Тоже, наверное, генетика. А если серьёзно, то шизофрения – комплекс психических расстройств самой разной этиологии и на её развитие влияют как генетические факторы, так и внешняя среда.
Но в данном случае это и не важно, поскольку есть такое понятие как социальная шизофрения, или шизофренизация. «Шизофренизация – сравнительно новый термин, который недавно вошел в социологический и психологический обиход, благодаря, главным образом, осмыслению процессов в общественном сознании на постсоветском пространстве в последние десятилетия… Исследователи пытаются описать патогенные (по аналогии с медицинскими) этиологические факторы, раскрыть клиническую картину социальной болезни, обнаружить механизмы ее развития и даже предлагают разнообразные методы социальной терапии. Большинство симптомов обнаруживается в сфере социальной психики и поведения: эскалация насилия, прежде всего, в форме наиболее тяжких преступлений против личности (убийства, изнасилования, педофилия, торговля людьми и др.) и общественной безопасности (терроризм, угроза фашизма, скинхеды, тоталитарные религиозные организации), приобретающие повседневный характер; массовая наркотизация подрастающего поколения (в 2004 г. в РФ насчитывалось до 4 млн. детей и подростков, употребляющих наркотики, включая около 1 млн. наркозависимых); падение нравов и деморализация, проституция и пропаганда гомосексуализма; коррупция почти во всех эшелонах власти; обман и мошенничество, обнаруживаемые, в том числе, в жизненно важных сферах производства и обслуживания (фальсификация продуктов питания и лекарств, ложные диагнозы и операции, контрафактная продукция и др.); пренебрежение социальными нормами, ощущение вседозволенности, жизнь «по понятиям»; разрушение института семьи и, как следствие, рост детской беспризорности (по данным МВД на 2005 год в России было более 700 тыс. детей-сирот, 2 млн. неграмотных подростков, более 6 млн. несовершеннолетних находились в социально неблагоприятных условиях); социальная пассивность и отчуждение народа от власти; пессимизм, неуверенность в будущем; небывалый рост мистицизма, оккультизма при падении престижа научных знаний; необыкновенная доверчивость и внушаемость простых сограждан, их неспособность противостоять манипулятивным влияниям (вовлечение в финансовые пирамиды, аферы в сфере недвижимости и др.); культивирование в личности таких качеств, как равнодушие, бесчувственность, цинизм, нарциссические и эгоцентрические тенденции и др.» [Узлов 2009: 4-6].
Нарциссизм
Кстати, о нарциссизме. Согласно работам американского доктора психологии и психоаналитика Сэнди Хотчкис это расстройство стало настоящим бедствием для современного мира. В своей книге с характерным названием «Адская паутина» она приводит основные признаки нарциссизма, называя их «грехами»: «бесстыдство; магическое мышление; восприятие мира через призму романтизма, где все исполняют идеализированные роли; высокомерие; «комплекс превосходства»; зависть, перерастающая в презрение и ненависть к окружающим, а также претензия на обладание правом: «важны только мои чувства и потребности, я должен получить то, что хочу». Это, отмечает Хотчкис, ‒ наследие эгоцентризма раннего детства (1-2 года). Люди, поражённые данным расстройством, требуют для себя жизни в мире фантазий годовалого младенца [Хотчкис 2010: 23-52].
Как вы можете заметить, многое из того, что я писал выше о ролевиках, чётко вписывается в симптомы социальной шизофрении и нарциссизма, особенно социальная пассивность, отчуждение, мистицизм, претензия на право и… снова магическое мышление – восприятие мира через призму романтизма! Всем любителям порассуждать о «побеге в сказку» необходимо запомнить:
Люди, поражённые нарциссизмом, требуют для себя жизни в мире фантазий годовалого младенца.
Прозвища и состоятельность
Ещё один важный штрих, на основании которого ролевиков трудно отнести к нормальным людям, ‒ это прозвища. Представители тусовки очень любят рассуждать о том, что на самом деле они вполне нормальные и состоявшиеся в жизни люди, просто «не такие, как все», и в доказательство приводят уже процитированный выше аргумент: «мы работаем, хорошо зарабатываем, а это – наше дорогостоящее хобби». Простите, но я ни за что не поверю, что человек, состоявшийся в жизни, захочет убегать в воображаемые миры детских сказок и заменять своё настоящее имя сомнительными прозвищами. Зачем? Если я, например, вполне состоялся как личность, то, прежде всего, должен ощущать себя частью реального мира, а имя, данное мне при рождении и зафиксированное во всех документах, связанных с реальностью, в которую я интегрирован, не может отторгаться мною. Подмена понятий здесь заключается в том, что под состоятельностью понимают наличие высокооплачиваемой работы. Но это не имеет никакого отношения к подлинной состоятельности, поскольку доходы могут быть и нетрудовыми, а работу можно ненавиднеть и заниматься ею, потому что никто не хочет тебя задаром кормить, или потому что нет возможности найти другую – в капиталистическом обществе такое, увы, не редкость. Но если человек понимает несправедливость социальной действительности, он пытается преодолеть её, а не убежать в грёзы. А прозвища так вообще вызывают в памяти слова Глеба Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя»: «Странный вы народ, блатные, как собаки-жучки. Ни имени, ни роду, одни кликухи поганые». И такое сравнение уже не кажется грубым и натянутым, когда начинаешь читать, что они все пишут о себе подобных.
«Не такие, как все» сами о себе
Дочитавшие до этого момента могут обидеться на меня за то, что я слишком прозрачно намекаю на связь ролевого движения с психическими расстройствами, дескать, это мои негативные и чисто субъективные суждения. Хорошо. Вот я открываю книгу Анджея Иконникова-Галицкого «Пропущенное поколение» и читаю фрагменты главы «Степень Стикса», посвящённой Марии Каменкович, которую я уже цитировал выше. Она переводила книги Толкина и знаменитую монографию Т. Шиппи «Дорога в Средиземье», а также писала стихи, посещала знаменитый семинар Виктора Сосноры. И что же мы видим? «Я очень хорошо помню появление Маши Трофимчик на ЛИТО – нашу с ней первую встречу. Это было зимой. В жаркой литошной комнатёнке появляется в сопровождении двух спутников по сторонам высокая (так показалось), худая, очень юная девушка с очень немолодым взглядом... я бы даже сказал – больным взглядом... Чувствовалось к тому же, что у неё – жизнь где-то там, за рамками нашего общения. Университет. Экспедиции. Загадочные знакомцы (половина из них производили впечатление сумасшедших. Большинство, впрочем, по ходу жизни оказалось вполне нормальными средними людьми. Те двое, на первом стихочтении: от них явственно веяло сектой и психопатией). Простая и сложная Маша. Понимать её трудно. Восемнадцатого мая восьмидесятого года я записал: "Маша Трофимчик ... вчера читала "Элисенваару" и что-то ещё. Не восприемлю ... Глаза у неё неврастенические, если не хуже. Водит знакомство с шизоидами ...» [Иконников-Галицкий 2005: 84-88].
Вот как это понимать? «Больной взгляд», «производили впечатление сумасшедших», «веяло сектой и психопатией», «неврастенические глаза»! Заметьте, не я это написал, а человек, не просто близко знавший толкинистку, но и слегка неравнодушный к ней! У меня сложилось полное ощущение, что представители маргинальной тусовки даже бравируют своим сумасшествием, считая его признаком избранности.
А вот как описаны собрания таких «избранных»: «Пили водку и жидкий чай. Как всегда, читали стихи. Главным, однако, было не это. Маша сидела в кресле с особо значительным видом, и было ясно, что она что-то готовит важное. В некий момент она заговорила, и смысл её речи был таков: "Я собрала вас, возлюбленные, чтобы открыть вам тайну..." Всё это звучало как Священное Писание скрывающейся секты. Маше явно хотелось, чтобы все обрели духовное единство вокруг её многозначительно-глуховатого голоса… Всё это выразилось в массе красивостей и безобразий: с попойками, ссорами, резанием вен и посвящениями стихов». Серьёзно? Вот это нам подают как создание «более доброго мира», если вспомнить цитаты из толкинистов начала 90-х?
Неудивительно, что в конце концов один из основателей ролевого движения, историк и преподаватель СПбГУ Олег Соколов дошёл до чудовищного убийства своей юной сожительницы, которая так неосмотрительно доверилась его туманным и высокопарным разглагольствованиям, ролевым балам с переодеваниями и воссозданием отсталых социальных отношений, где жизнь человека практически ничего не стоит. Вот к чему приводит чрезмерная романтизация войны и древности.
А что же у Толкина?
А у Толкина мы даже близко не наблюдаем ничего подобного. При всех своих рассуждениях об эскапизме и погружённость в детские переживания раннего творчества (см. публикацию «Мир детства в творчестве Толкина») Толкин не был ни нарциссом, ни социопатом. Тем, кто любит цитировать его высказывания на этот счёт и, тем более, некритично воспринимать сами легенды, стоит вспомнить, что он прекрасно учился, получил отменное оксфордское образование и стал профессором английского языка и литературы. У него была семья и четверо детей, которым он посвящал много времени. Его любили и уважали коллеги. А кроме того, уже под конец жизни он пришёл к закономерному выводу: «На этом этапе я придерживался концепции Плоской Земли и Создания Солнца и Луны, абсурдного с точки зрения астрономии. Можно сочинять такие истории, когда вы живёте среди людей с подобными представлениями, но когда в обществе принято считать (и неважно, сколько людей реально задумываются об астрономии), что мы обитаем на «шарообразном» острове посреди «Космоса», делать это уже нельзя» [MT: 370]. Да, конечно, Толкин воспринимал научные данные отчасти как верования (belief), но это мало что меняет, так как в душе, и это чувствуется по тону его поздних записей, он понимал, что это не просто верования: «Высшие Эльфы, которые жили среди демиургов и учились у них, по крайней мере, их писатели и мудрецы, должны были знать «правду» [там же]. Толкин упорно закавычивает слово правда, но также упорно он переписывает мифы в соответствии с научными знаниями.
Это, кстати, особенно хорошо видно по материалам последнего тома «Истории Средиземья», который вышел в этом году и называется «The Nature of Middle-earth». По поводу него толкинисты разных мастей уже стенают на всех перекрёстках интернета. Особенно показательно высказывание на сайте Tolkien.su: «На мой взгляд, эта книга для поклонников творчества Толкина подобна недавно опубликованным дневникам Елены Рерих. До их публикации читатели знали книги "Агни Йоги", рериховские письма и прочее по мелочи. Но дневники взорвали рериховское движение. Стало видно, что лежало в основе учения Живой Этики. Пошел раздрай. Кто-то с яростью отвергал эти записи, кто-то запрещал читать и требовал сокрытия до лучших времен, кто-то принялся активно изучать, не обращая внимания на весь кошмар, написанный в этих дневниках. Многие попросту разочаровались. Для них дневники тоже стали бомбой, которая разрушила стройное теософское здание в рериховском изложении».
Да, толкинисты на полном серьёзе воспринимают книги Толкина как религиозные откровения, хотя сам Толкин не раз писал о том, что это – волшебные сказки, которые устроены наподобие «супа, где варятся бычьи кости» мотивов и образов [TL: 20]. Да, конечно, в некоторых письмах он любил порассуждать о «религиозных мотивах», но всё же основную часть времени посвящал науке, работе и литературному творчеству. И уж тем более никогда не участвовал ни в каких маргинальных тусовках и не общался с людьми, «производившими впечатление сумасшедших».
Итог
В заключении хочу подчеркнуть: я не ставлю диагнозов, поскольку не имею медицинского образования. Я просто пытаюсь показать, как ролевики выглядят со стороны и какие подозрения вызывают.
Главные признаки ненормальности этого движения заключаются в смещении контекста (неуместности) и регрессе к прошлым, уже отжившим свой век представлениям и социальным отношениям (деградации), которые выдаются не просто за норму, а за особенность, достойную уважения.
Но сравнение с элементарными признаками нормы показывает, что на всех уровнях общественного бытия ролевое движение прямо противоречит им: чрезмерное погружение в мир вымышленных литературных образов приводит к отрыву от реальности, сокращению разнообразия социальных контактов, эзотеризму, мистике и, в конечном счёте, эгоизму, что резко сказывается на подлинном развитии самосознания и внутреннего мира, которые полностью определяются именно внешним миром и реальными людьми.
И, в полном соответствии с законом диалектики о единстве и борьбе противоположностей, именно ролевики не производят впечатление эскапистов, поскольку бегут они только от нормального общества, но зато прекрасно вписываются в общество рыночное, капиталистическое, и ролевое движение, по их собственному признанию, не побег от действительности, а элитарное, дорогостоящее хобби.
Толкин всем своим творчеством решительно выступает против такого подхода, и любой, кто действительно любит мир Средиземья, пойдёт другим путём – путём обыкновенного человека, проводящего много времени на работе, в библиотеке, с друзьями – среди книг и серьёзных увлечений. А самое главное: произведения Толкина он будет изучать наряду с классической литературой и искусством в рамках обычной науки. В его жизни не будет маргинальных тусовок, эпатажа и «загадочных тайн мироздания», а будут исследования, научные конференции и удивительные открытия, как и у всех нормальных людей.
В наших реалиях это и будет подлинным эскапизмом. Как хорошо написано в том же интернете, «если хочешь быть не таким, как все, будь нормальным!»
Тексты Толкина
MT – Tolkien, J.R.R. Myths Transformed // Morgoth’s Ring. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 10. – L. : HarperCollins Publishers, 1994.
TL – Tolkien, J.R.R. Tree and Leaf. New edition, incorporating “Mythopoeia”, Unwin Hyman, London, 2001.
Литература
Беттельхейм, Б. Пустая крепость. Детский аутизм и рождение Я / Бруно Беттельхейм ; перевод с английского Б. Орлова. – Москва : Академический Проект, 2019. – 484 c.
Блёйлер, Е. Аутистическое мышление. Вопросы теории и практики психоанализа. Перевод с немецкого и предисловие д-ра Я. М. Когана. – Одесса, 1927.
Варламова, Д. С ума сойти! : путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города / Дарья Варламова, Антон Зайниев. – Москва : Альпина Паблишер, 2016. – 325, [1] с.
Гегель, Г. В. Ф. Сочинения. Т. 5. Наука логики / Г. В. Ф. Гегель ; пер. Б. Г. Столпнера ; под ред. М. Б. Митина ; Акад. наук СССР. – Москва : Гос. соц.-экон. изд-во, 1937. – 716 с.
Двадцать три Насреддина [Текст] : сборник / Сост. М.С.Харитонов. – М. : Наука, 1978. – 583 с.
Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система Австралии // Религия и общество: хрестоматия по социологии религии [Текст] / Сост. В.И. Гараджа, Е.Д. Руткевич. - М. : Аспект Пресс, 1996. - 775 с.
Журавлев, И.В. Семиотический анализ расстройств речемыслительной деятельности / И. В. Журавлев. – Издание третье, исправленное и дополненное. ‒ Москва : URSS : ЛЕНАНД, 2014.
Захава, Б.Е. Мастерство актера и режиссера [Текст] : учеб. пособие для спец. заведений культуры и искусства / Б. Е. Захава ; ред. П. А. Белова. – 3-е изд., испр. и доп. – Москва : Просвещение, 1973. – 320 с.
Зомбарт, В. Буржуа : этюды по истории духовного развития современного экономического человека : пер. с нем. / Вернер Зомбарт ; подгот. текста Ю.Н. Давыдов, В.В. Сапов ; РАН. Институт социологии . – М. : Наука, 1994.
Иконников-Галицкий А. Пропущенное поколение. СПб.: Б&К, 2005.
Калантар А. Л. Проблема прекрасного: к истории и теории вопроса / А. Л. Калантар ; отв. ред. В. А. Осипян. – Ереван : Совет. грох, 1981.
Калантар, А.Л. Красота истины : об эстет. начале науч. познания / А. Л. Калантар, Академия наук Армянской ССР, Институт философии и права. ‒ Ереван : Издательство Академии наук Армянской ССР, 1980.
Калашник, Я.М.Судебная психиатрия / Я. М. Калашник. Москва : Госюриздат, 1961.
Крюков В.В. Философия: Учебник для студентов технических ВУЗов / В.В. Крюков. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2006.
Лагин, Л.И. Старик Хоттабыч: Повесть-сказка: [Для мл. и сред. возраста] / Рис. К. Ротова. М.: Детгиз, 1958. – 349, [3] с.
Мелия, А.А. Мир аутизма : 16 супергероев / Алексей Мелия ; [ред. Роза Пискотина]. Москва : Эксмо, 2019. 325с.
Мончаковская, О.С. Фэнтези как разновидность игровой литературы // Знание. Понимание. Умение. ‒ 2007. ‒ № 3. ‒ С. 231.
Муравьёв, В.С. Сотворение действительности // Толкиен, Дж.Р.Р. Хранители: Летопись первая из эпопеи «Властелин Колец» / Сокр. пер. с англ. А. Кистяковского и В. Муравьёва. – М.: Дет. лит., 1982.
Семенович, А.В. В лабиринтах развивающегося мозга : шифры и коды нейропсихологии / А. В. Семенович. – Москва : Генезис, 2010. – 424, [3] с.
Уголовное право. Общая часть. Отв. ред. Козаченко И.Я. 4-е изд., перераб. и доп. – М.: 2008. 720 с.
Узлов Н.Д. Шизофрения как клинический и культурный феномен: к проблеме шизофренизации массового сознания: монография /Н.Д.Узлов. – Пермь, 2009. – 369 с.
Успенский, Л.В. Слово о словах [Текст] ; Ты и твое имя / Лев Успенский. – Ленинград : Лениздат, 1962.
Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в лингвистике. – М., 1962. – Вып. II.
Хотчкис, С. Адская паутина : как выжить в мире нарциссизма / С. Хотчкис ; пер. с англ. В. Мершавки. – Москва : Класс, 2010. – 239, [1] с.